Юрий Торубаров - Охота за Чашей Грааля [litres]

– Орда твоя оскудела, сила твоя изнемогла, но у тебя много богатства, пошли нанять генуэзцев, ясов да и других».

На что хан ответил:

– Оскудела Орда не силою, а богатством!

– Тогда, – сказали мурзы, – займи деньги у генуэзских купцов.

Это предложение Мамаю понравилось. В Крым срочно была отправлено посольство. Купцы хорошо встретили посольство, зная мощь и богатство Орды. Но когда узнали, что хан просит у них деньги взаймы, враз охладели. Дело бы, наверное, сорвалось, если бы ни один старый и мудрый генуэзский купец Филот. Он, подумав, посоветовал им деньги занять. Но с условием, чтобы хан добился у русских право без пошлины им торговать на Русском Севере.

Когда вернулось посольство с таким сообщением, Мамай обрадовался. Он считал, что Дмитрий возражать не будет, и написал ему письмо такого содержания: «Я дал тебе великое княжение, а ты мне дай право, чтобы генуэзские купцы могли у тебя торговать без пошлины на всей твоей земле».

Получив такое письмо, Дмитрий задумался. Как бы там ни было, но воевать ему не хотелось. Жизнь своих предков он знал хорошо. Они, почти не воюя, а копя богатства, день ото дня набирали силу. А кто воевал… И уже решил было дать согласие. Но приезд митрополита, с которым не складывались отношения, вмиг поломал решения князя. Владыка объяснил, что, проникнув к ним, купцы займутся не только торговлей, но и станут подбивать людей на смену религии. Деньги у них есть, и они нас возьмут не силой оружия, а силой своего богатства. Дмитрий подумал и пришел к выводу, что митрополит, скорее всего, прав. Но все же решил в этом убедиться и написал письмо преподобному Сергию, которого после их последней встречи ценить стал сильнее прежнего.

Его ответ подтвердил опасения митрополита. И Дмитрий, понимая, что он рушит то, последнее, что как-то держало мир, дал ответ, в котором явственно было сказано, что этих купцов на свою землю он допустить не может. Мамай понял это, как объявление ему войны. И он решил проучить зарвавшегося князя. Но Вежа пугала. И он решил попробовать еще раз надавить на Дмитрия, направив послов в Москву, которые потребовали, чтобы тот платил дань, как при Узбеке. Многие советовали согласиться, но князь оказался крепким и не поддался их требованиям, сказав:

– Уступим, он еще потребует.

С ответом князь послал боярина Захария Тютчева. Услышав такой ответ, Мамай сказал, что проучит строптивого князя. Тютчев срочно послал гонца в Москву, где сообщал, что Мамай пойдет на них. Гонец нашел Дмитрия у боярина Николая Васильевича Вельяминова на пиру. Услышав ответ Мамая, димитрий немедленно уехал к себе.

Вернувшись к себе, Дмитрий начал обдумывать, как ему поступить, вспоминая кровавую рубашку. И решение было принято. Пригласив Евдокию, он усадил ее в свое кресло, а сам заходил по одрине, рассказывая о том, что произошло за последнее время. Не утаил он и сведения на окровавленной рубахе.

– Че ты хочешь, милый? – спросила она, понимая, что ее ждет сейчас весьма тревожное сообщение.

– Даа… хочу. – Он тяжело вздохнул.

– Говори же! – голос ее добр и участлив.

– Хочу… отдать Софию за Ягайло.

Чтобы как-то успокоить ее, а лицо Евдокии сразу изменилось, стало жалким, постаревшим, он сказал:

– Да все мои предшественники, считай, дядька Симеон женился на Анастасии Гедиминовне, а князь литовский Олгерд на дочери тверского князя. Этим, мать, – он так стал называть свою жену, – княжества крепили узы дружбы. А нам щас надо их крепить с Ягайлой.

– Но Софьюшка… она совсем ребенок!

– Не такой она и ребенок. А старуха кому нужна. Пойми, Евдокиюшка, мне мир нужон. Вон Мамай вновь грозится напасть, да еще с Ягайлой.

– Решай сам, – вздохнула Евдокия.

И послы отправились в Вильню.

Таинство – двигатель истории. Приезд московских посланников в Вильно взбудоражил княжеский замок так, словно туда ворвался отряд варваров. Ягайло то прыгал, как ребенок, от радости, то вдруг становился мрачнее тучи. Радовался он тому, что, приняв христианство и получив имя Яков, он понимал значение сближения с Московией. У него даже появлялись надежды увидеть себя великим литовским и русским князем: «Вот тогда я буду непобедим!»

А мрачнее тучи он становился от того… Но, чтобы узнать об этом, надо вернуться на многие лета назад. Польша, еще начиная с Конрада Мазовецкого, сильно враждовала с литовцами. Чтобы защитить себя от них, Мазовецкий пригласил на свои земли тевтонцев, которые, покинув Иудею, не знали, где остановиться, найдя временный приют на юге Франции. Но там уже были тамплиеры, а жить под одной «крышей» двум сильным орденам было не гоже.

Вот тевтонцы с радостью этим воспользовались. Но со временем они начали бороться не только с теми, с кем обязывал договор, но и поглядывали на другие земли. Таким образом Польша оказалась меж двух огней. Укреплялись литовцы, укреплялись и тевтонцы. Польше все труднее было жить между ними.

И вдруг… предан великий князь Кейстут. А не почину получивший власть Ягайло был не готов к управлению своей державой, еще после такого предательства. У оказавшегося на свободе Витовта, сына Кейстута, месть за убиенного отца не пропала. Литва гибла, как когда-то погибла Пруссия. Ей нужна была помощь. И она могла прийти в лице Софушки, дочери великого русского князя.

Был солнечный, яркий день. Литва отмечала праздник окончания посевной. Он напоминал что-то среднее между язычеством и христианством. Одной из новинок была Ярмонка. Княгиня Иулиания, не выдержав долгого одиночества, чтобы как-то развлечься, решила сходить на это новое чудо. Раньше при Олгерде она могла тратить деньги, но при сыне-скупердяе была сильно стеснена в средствах. Там она увидела одно золотое украшение, которое сильно понравилось ей. Когда узнала его цену… Но расстаться с этой вещичей не могла. И вдруг рядом с ней оказался мужчина, по возрасту явно моложе ее.

– У княгине отличный вкус, – произнес он.

На его лице играла простая, подкупающая улыбка. Она-то и размягчила сердце забытой всеми вдовы.

– Вам… нравится? – заигрывающим тоном спросила она.

– Да. Тем более что она делает вас еще более прелестной.

О, эти слова для женщины средних лет! Княгиня улыбнулась и с тоской призналась, что с ней не оказалась нужная сумма, потому что она ничего не собиралась преобретать.

– Редко так встречается, – заявил он, – чтобы это украшение так подходило к вашему лицу. И, чтобы вы потом не огорчались, примите от меня этот скромный подарок.

– Что вы! Что вы! – запротестовала она.

Но если не хотите его принять от меня, то… возьмите в долг. Потом отдадите. Мне не к спеху.

Его слова звучали так искренне, так доверчиво, что подумать о чем-то просто не было возможности. И она… взяла. Они договорились о встрече. И пошло…