Геннадий Левицкий - Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

Гийом де Ногаре не оставил ни малейшего шанса на отсрочку:

– Немедленно, сир. А потом с частью полученной суммы к брату Карлу – помочь с похоронами. – Гийом де Ногаре, словно оправдываясь за то, что озадачил короля, смущенно добавил: – Ничего не поделаешь, сир, так необходимо сделать.

– Да может ли король хотя бы минуту делать то, что хочется, а не то, что кому-то зачем-то надо, – проворчал Филипп.

Великий магистр стоял на коленях и молился. Перед ним лежало расстеленное на столе белое одеяние. Вошедший король застал Жака де Моле именно в таком положении. Никто из братьев не посмел остановить Филиппа Красивого, чтобы предварительно сообщить великому магистру о его визите.

Монарху показалось, что Жак де Моле обращается с молитвой не к иконе в углу кельи и даже не к Распятию на столе. Великий магистр склонился над непонятной одеждой, которую не встретить на плечах франка.

То был древний иудейский хитон, но его истинную цену не мог знать тот, кто не был знаком с его историей. Одеяние было подарено Иисусу царем Иродом; именно в нем Спаситель шел Своей последней земной дорогой – на Голгофу. Чудесным образом хитон достался Понтию Пилата – в тот момент, когда прокуратор осознал, что по его вине погиб не просто человек, но Сын Бога, когда римлянин с помутившимся рассудком желал только собственной смерти. Обретенный хитон стал знаком, что прокуратор Иудеи прощен.

С тех пор потомки Понтия Пилата более тысячи лет хранили и берегли одеяние Господа, а он спасал род прокуратора среди величайшего хаоса, временами накрывавшего мир. Они видели гибель Иерусалима, осажденного легионами Тита, на их глазах под напором варваров пал Рим, гордо именовавшийся Вечным городом; все изменилось за тысячу лет на земле: исчезли города, державы и народы, появились новые. Лишь Тот, Который был предан позорной казни в окружении разбойников, не только продолжал жить в сердцах людей, но покорял все новые народы и племена – не силой оружия, а только словом – Благой Вестью. Хитон Спасителя был величайшей ценностью для этой небедной римско-иудейской фамилии. Многие члены рода задумывались о том, справедливо ли одним им обладать вещью, касавшейся земного тела Христа. Но находилось оправдание, ведь хитон достался семье Пилата по законному праву наследования, и если за столько столетий они не лишились реликвии, значит, так угодно Господу. Такое положение вещей сохранялось очень долго, но не вечно.

Настал час, когда в живых остался последний потомок Понтия Пилата; передать хитон было некому…

В это время на Святую землю пришли крестоносцы. Они отвоевали Гроб Господень, взяли Иерусалим. Наводнившие Святую землю франки и прочие народы Запада вдохновенно искали хоть что-нибудь, связанное со Спасителем; любая вещь, сохранившаяся со времени земной жизни Христа, имела величайшую цену. Казалось, именно освободители Гроба Господнего должны владеть хитоном Спасителя, но иудей видел, как кони франков спотыкались о трупы жителей Иерусалима, вырезанных беспощадно без различия пола и возраста, видел ручьи из крови на улицах города, по которому ходил Спаситель. Найденные в Палестине святыни – настоящие и поддельные – продавались и перепродавались. Последний хранитель хитона чувствовал, что на Святой земле происходит совсем не то, чего желал Иисус. Кровь стояла перед глазами потомка Пилата, и он не смог передать святыню благородным баронам, освободившим от власти мусульман Гроб Господень.

Временами стареющего хранителя святыни одолевало отчаянье, но он гнал его от себя молитвой. Последний потомок Понтия Пилата вручил судьбу хитона в руки Господа и терпеливо ждал Его знака. В 1119 г. в Иерусалиме появился обедневший рыцарь Гуго де Пейн с немногими товарищами и общей мечтой: быть полезными Святой земле. Монахи-рыцари основали орден Храма. Они приняли обеты бедности, целомудрия и послушания, полагавшиеся монахам; кроме того, обязались защищать паломников Святой земли, помогать им в незнаком краю. Иудей знал, что благие намерения людей часто заканчиваются самыми страшными преступлениями, и поначалу равнодушно отнесся к появлению тамплиеров. Но случайно иудею довелось наблюдать, как магистр нового ордена с величайшим трепетом ступал по Голгофе, как мечтал найти хотя бы маленькую вещь со времен Иисуса, и решение пришло само собой.

Во времена первого Великого магистра Гуго де Пейна тамплиеры обрели хитон Спасителя, но и потеряли его ненадолго. Священное одеяние вернули, но с тех пор только высшие сановники ордена Храма – члены великого капитула и командоры имели право прикасаться к нему. Простые братья и сержанты, спустя несколько десятилетий после кражи, даже не подозревали о существовании великой святыни в сокровищнице ордена.

Два столетия держались крестоносцы на Святой земле, но время побед неумолимо сменилось часом ужасных катастроф. Давно потерян Иерусалим, и настал черед Акры – последней столицы Иерусалимского королевства. То был сущий ад: по улицам города единым потоком текла кровь сарацин и христиан. 18 мая 1291 г. мусульмане пошли на последний штурм. В тот день устояла только резиденция тамплиеров, но и ее дни в этом мусульманском людском море были сочтены. Смертельно раненный Великий магистр Гийом де Боже приказал маршалу Пьеру де Севри переправить на Кипр одеяние Иисуса. Тамплиеры отослали свои сокровища вместе с ранеными братьями на остров, а сами погибли – во главе с маршалом, всеми жителями Акры и самим городом.

На Кипре хранить хитон тоже не решились. Святыню перевезли в Париж, в нынешнюю резиденцию Великого магистра – самое надежное в мире место… как казалось рыцарям Храма.

Перед взором короля хитон возник случайно. Конечно, Филипп не мог понять истинную ценность вещи, но он вдруг почувствовал вспышку яркого света в голове. Всю дорогу от королевских покоев до кельи Великого магистра он лихорадочно размышлял, как лучше изложить свою просьбу и сколько попросить. Неожиданно главный вопрос был напрочь забыт…

Филипп Красивый словно зачарованный смотрел туда, куда был направлен и взгляд Великого магистра. Король стоял долго и неподвижно, не в силах прервать молитву главного рыцаря ордена Храма, а Жак де Моле совершенно не замечал ничего вокруг.

Наконец, Великий магистр закончил молиться и только сейчас обнаружил, что он в келье не один. Рука тамплиера невольно протянулась к святыне, но здравомыслие возобладало: неразумно было лихорадочно прятать то, что уже открыто постороннему взгляду. Поскольку король не знал истинную цену иудейского одеяния, то Великий магистр решил, что не следует подавать вида, что одежда имеет огромное значение. Его рука остановила инстинктивное движение и, только краешком пальцев коснувшись хитона, благословила Филиппа: