Владимир Москалев - Мудрый король

И снова Аделаида подала знак. Герольд открыл дверь. Десятки лиц с любопытством заглянули, надеясь увидеть спящую чету и заулыбаться еще шире, но вместо этого лица вытянулись, глаза в удивлении широко раскрылись. Молодожены сидели на брачном ложе, отвернувшись друг от друга; он – с правого края, она – с левого. Король безучастно глядит в окно, девственная супруга его изучает стену, отыскивая на ней места, где отстала штукатурка. На раскрытую дверь оба – ноль внимания. Надо отметить мимоходом, что супруги уже одеты.

– Ваше величество… – пробормотал растерявшийся герольд, глядя на короля.

Филипп повернул голову, отсутствующим взглядом окинул толпу придворных.

– В чем дело?

– Сегодня коронация, – напомнил герольд, – надеюсь, вы не забыли? Согласно вашему же пожеланию…

– Ах да.

Филипп поднялся и молча прошел мимо, ни на кого не глядя. Человек пять бросились за ним следом. Потом встала со своего места, пошатываясь, без малейшей тени улыбки на лице, бледная Ингеборга и так же торопливо, опустив голову, прошмыгнула сквозь расступившуюся толпу. Придворные переглянулись. Непонятный случай! Что-то за всем этим кроется. Какая тайна? Ответ даст постель. Королева-мать ринулась к брачному ложу и сдернула покрывало…

Взорам присутствующих предстала девственная белизна новой простыни…

И все же обряд миропомазания состоялся – согласно желанию короля. Супруге-девице предстояло стать королевой. Филипп долго еще будет помнить об этой своей ошибке. Годы пролетят в безуспешных попытках расторгнуть этот брак и сорвать с головы датчанки корону, которую он так неосмотрительно отдал ей. А пока… весь во власти неотвязных дум, облачившись в красную, отделанную позолотой мантию, он ожидал Ингеборгу у парадного крыльца замка.

– Что случилось, Филипп? – спросил его Герен. – На тебе лица нет.

– Нет? – повернулся к нему король, тщетно пытаясь растянуть губы в улыбке. – Куда же оно подевалось?

– Ты оставил его в опочивальне. Вчера ты выглядел бойким самцом, сегодня похож на убитого горем Эгея, увидевшего черный парус вместо белого.

– Ночь и в самом деле оказалась черной, – рассеянно ответил король.

– Она что, была не девственницей? – спросил Гарт.

– Не знаю, – пожал плечами Филипп, не глядя на него.

Друзья переглянулись.

– Как – не знаю? Ты не спал со своей супругой? Иначе ответ был бы другим.

Филипп повернулся.

– Пойми, Гарт, я не видел Ингеборги. Бесчувственный снежный истукан лежал вместо нее. Его нельзя любить, с ним невозможно спать, его можно только ненавидеть и бояться.

– Бояться? Но ты же глаз с нее не сводил, – возразил Герен. – Так и рвался в бой! Ничего не понимаю. Можешь разумно объяснить нам, что произошло?

– Разве я не объяснил? Статуя лежала рядом со мной, холодная и чужая, как те горы, с которых ледяным ветром ее занесло сюда.

– Что я тебе говорил? – Гарт напустился на Герена. – Ее надменная красота сразу вызвала у меня протест. Что-то неземное в ней, нечеловеческое. Уж не посланница ли она самого дьявола?

Филипп содрогнулся. В памяти всплыла безобразная харя старой ведьмы. Что, если и вправду она послана самим сатаной? Вот почему он не смог с нею совладать. Сам Господь запрещал ему! Но Он же и расколдует, снимет чары с северянки, надо только помолиться Ему, но прежде отвести ее в собор. Миропомазание всегда озарено Духом Божьим, а коли так, то и Он Сам будет там!

– Выходит, ты ее не тронул? – продолжал любопытствовать Герен, любитель посмеяться. – Чем же вы занимались всю ночь? А может, она сама запретила тебе пыхтеть над ней? До миропомазания?

– Тебе бы все шутить, монах, – отозвался Филипп. – А я не смог. Понимаешь, не смог!

– Не печалься, король, – попробовал ободрить его Бильжо. – Подумаешь, невидаль! Каждый из нас когда-нибудь давал промах. Вот я, например. Встретил однажды дочь мясника. Уж как она строила мне глазки, как виляла задом и выставляла напоказ свою мощную грудь! Тут, кажется, и мертвый восстал бы из гроба. Ну, думаю, задам я ей жару! Потащил ее в сарай, она сняла с меня штаны, задрала свое платье, ноги раскинула, а я…

– А ты в это время, надо полагать, мечтал об освобождении Гроба Господня? – с ехидцей ввернул Герен.

– Верите ли, друзья, но я ничего не мог с собой поделать. Тут в атаку идти с обнаженным мечом, а он-то что камень: висит себе в штанах – и ни звука. Вот где злость меня взяла. И ведь не из гипса и не памятник, кожа опять же, как у всех…

– Бедняга Бильжо, – вздохнул Герен. – Вижу ее презрительный взгляд, устремленный на тебя, и слышу шелест платья, которое твоя нимфа водворяет на место. Ей-богу, я бы сгорел со стыда.

– Я и горел, но уже один. Вильнув задом на прощанье, она убежала, только я ее и видел.

– На ее месте я еще огрел бы тебя оглоблей. Удивительно, как она не обозвала тебя старым евнухом.

– Такова женщина, – философски изрек Гарт. – Начинаешь к ней приставать – обзывает тебя старым развратником, не обращаешь на нее внимания – и вот ты уже евнух.

– Великую скорбь испытал я тогда, – прибавил Бильжо. – Не забыть этого.

Герен, пользуясь случаем, выудил мудрую мысль из Писания:

– Какая бы ни постигла тебя скорбь, не обвиняй в ней никого, кроме себя, и говори: это случилось со мной за грехи мои.

– Надо было помолиться Богу, – сказал Филипп, – попросить Его, чтобы помог в таком деле.

– Ты же знаешь, государь, – мы, наемники, не верим ни в Бога, ни в черта. А в таких делах помощник из Бога, полагаю, неважный. Тут уж если твой дружок уснул, так не добудишься. Ты вот тоже, поди, молился?

– Бог отвернулся от меня, увидев, что датчанка заколдована. Вот откуда ее неземная красота.

– Но если так, то зачем тебе женщина, которую заколдовали? – задал резонный вопрос Герен. – Отошли ее обратно – и дело с концом. Твой дядя поможет тебе расторгнуть брак, а нет – я сам возьмусь за это и найду лазейку для родства. А ты еще собрался ее короновать! – прибавил он. – Зачем?

– Обряд миропомазания снимет все колдовские чары, – ответил Филипп, – так учат святые отцы.

– Поменьше бы ты их слушал, – пробурчал Бильжо.

– Надеешься, значит, на помощь небес? – усмехнулся Гарт. – Хочешь-таки овладеть телом богини? Смотри, Филипп, не раскаяться бы потом. Ведь королевой станет!

– Христос поможет мне, на Него уповаю! – И король осенил себя крестным знамением.

– Что ж, поступай как знаешь, но не говори после, что твои друзья не пытались предостеречь тебя от безрассудного шага.

– На все воля Божья.

Тем временем из дворца, в сопровождении прелатов и придворных, вышла Ингеборга. В алой мантии с лилиями, такой же, как и у супруга, с венцом из драгоценных камней, озаренная лучами ласкового солнца, – она казалась Афродитой, вышедшей из пены. Филипп смотрел на нее, и ему казалось, что нет женщины на свете прекрасней. А что ночь не удалась – так велика ли беда? Бильжо прав: со всяким может случиться. С ним Бог, а это главное, и Он не допустит, чтобы их брак распался, и изгонит злые чары. Он всемогущ, всё в Его власти.