Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

Весть о находке мощей досточтимой святой Эулалии всколыхнула королевство франков и все остальные части империи. Паломники из дальних городов стекались в Барселону, чтобы пасть на колени перед криптой, которую Фродоин строил в соборе Санта-Крус, – теперь к этому названию добавится и имя мученицы, как дань благодарности и почтения. Над confessio стоял алтарь, посвященный Деве Марии, – то был символический знак, ведь святые останки несколько столетий покоились в маленькой церкви у моря, тоже носящей имя Санта-Мариа. Однако значение inventio , как предсказывали Фродоин с Гинкмаром, выходило далеко за пределы города.

Первым невыгоды дальнейшего бунта уяснил себе Гуго Аббат. Он не мог противиться столь красноречивому знамению. Господь взял под свою охрану династию Каролингов и их верных подданных, каковыми зарекомендовали себя барселонцы. Аббат выступил против Карла Лысого, поскольку тот покинул Францию и поспешил на помощь папе в то время, когда по Сене поднимались норманны. Теперь прежний государь умер, а Гуго оставался первым советником его наследника, Людовика Заики. Его положению и его владениям ничто не угрожало.

Вести из Италии тоже давали повод прекратить сопротивление. Папа вернулся в Рим, не имея сил воспрепятствовать коронации Карломана Баварского, за которого вступилось северное дворянство. Но, двигаясь в Рим, сын Людовика Немецкого заразился одной из тех лихорадок, что косили всю его армию, и снова отступил на север. Диадема Карла Великого лежала без хозяина, и сейчас в этом зале высшая знать решала судьбы империи.

Ришильда выложила на стол iura regalia . Ее взгляд, устремленный на брата, был полон отчаяния, но на губах самого Бозона застыла легкая полуулыбка. Да, обстановка переменилась, но Бозониды всегда отличались стратегическим мышлением. Хитрость подняла их к самым вершинам, потому что они умели оказываться в нужном месте и использовать подходящий момент. Ни честь, ни гордость никогда не послужат преградой для властолюбия, поэтому герцог даже бровью не повел, садясь рядом с архиепископом, которого всего месяц назад пытался убить. Вот она, политика империи!

– Мы покоряемся воле Всевышнего, – торжественно, почти что радостно изрек Бозон. – Если Его воля в том, чтобы династию Каролингов продолжил Людовик Заика, то кто мы такие, чтобы ей перечить?

Стоящие вокруг закивали, как будто мятеж, замышлявшийся годами, вовсе не имел значения. Бог сказал свое слово, и единственное, что важно теперь, – это удержать титулы и земли.

– Мне радостно слышать вашу речь, герцог Бозон, – ответствовал Гинкмар.

Архиепископ был искушен в политике не меньше, чем светская знать, а посему не собирался расточать время на упреки. Равновесие власти – вещь очень зыбкая.

– Если за нами останутся все наши титулы, территории и привилегии, мы верноподданнейше преклоним колени перед принцем Людовиком. Единственный человек, за которого никто не может поручиться, – это Бернат из Готии, мы ведь не знаем, выживет он или нет. – Бозон выступал от имени всех мятежных аристократов, не выказывая ни малейшего сострадания к своему главному союзнику. – Господь указывает нам, что настоящие враги находятся за пределами королевства. Давайте же забудем прошлое и станем сражаться вместе, как один единый человек, ради будущего!

Собравшиеся зааплодировали. Гинкмар смотрел на бесстыдного Бозона из-под насупленных бровей. И все-таки он не мог не признать, что это наилучший выход. Людовик нуждается в Бозонидах, чтобы успешно править. Пролитая кровь, разрушенные судьбы – все это лишь малозначительные события, о которых не может быть речи на переговорах.

– Стало быть, вы вернете короне iura regalia и примете новое расположение сил, – констатировал Гинкмар.

– Знаки власти здесь, архиепископ; Ришильда передаст их своему пасынку Людовику. А в обмен вы забудете о некоторых нескромных эпизодах, которые касаются только нашей семьи.

Только на этой фразе в голосе Бозона появились угрожающие нотки, и Гинкмар верно понял своего противника. Архиепископ собственными ушами слышал кровосмесительные стоны Ришильды и Бозона в священных стенах монастыря. Жизнь Гинкмара зависела от его молчания, а еще на кон была поставлена судьба королевства.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Мне радостно это слышать, – ответил Бозон, глядя на бледную Ришильду.

Накануне переговоров брат с сестрой спорили дни напролет. Ришильда рыдала, резкий поворот судьбы наполнял ее отчаянием, наследника она так и не зачала, и все-таки королева продолжала верить в Бозона и в свою семью. Несмотря на то что мятеж потерпел поражение, слабый Людовик Заика, запертый в Аквитании, все равно оставался в их власти. При нем Бозониды получат даже больше прав и владений, чем при Карле Лысом. Для этого нужно только запастись терпением и хитростью, как и всегда.

Оставалось обсудить только детали. Коронация состоится в Рождество, в присутствии всех видных аристократов, епископов и аббатов Галлии, – как знак франкской мощи в противостоянии с двоюродными братьями Заики, правящими в Германии. Следующей весной будет созвана традиционная майская ассамблея, на ней будут раздаваться новые титулы и новые награды, которые компенсируют нынешние потери.

Бозон предложил устроить собрание знати в его владениях, в Труа. Герцог обещал, что это будут незабываемые дни, наполненные охотой в его лесах, пиршествами и лучшими турнирами, которых королевство еще не видывало. С присущими ему обаянием и ловкостью Бозон превратил опасный спор в беседу беззаботных дворян, большинство из которых были молоды и горели желанием приобщиться к развлечениям, каковые Бозонид на своей территории предоставит в избытке.

Во время роскошного ужина из двадцати блюд (украшением стола служили жареный олень и фазаны, фаршированные трюфелями) у Ришильды не было недостатка в ухажерах – она ведь была самой желанной вдовой королевства, несмотря на злокозненные сплетни и на неспособность родить королю Карлу здорового наследника. Рыжеволосая прелестница по-прежнему пробуждала самые непристойные фантазии.

Женщина улыбалась, оценивая достоинства каждого из претендентов, однако внимание ее было обращено на Бозона. Безмятежное спокойствие брата могло означать только одно: у него созрел новый замысел, которым он до сих пор не поделился с семьей. При первой же возможности Ришильда вызвала герцога на разговор.

– Братец, ты весь вечер прямо сияешь. Тебя так радует, что ты упустил возможность стать королем Прованса и Бургундии?

Бозон плотоядно смотрел на ее губы:

– Любезная сестрица, я получил очень интересное послание из Рима.