Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

– Благодарю вас, мой господин, – искренне произнес священник.

Один из архидиаконов что-то прошептал на ухо Гинкмару, и тот взглянул на Фродоина с грустью:

– Тебе следует знать, что недавно Барселона вновь пережила набег сарацин. Они не прошли за стены, но разрушили предместья. Многие бежали из города, население сократилось на десятую долю. Графа Гунфрида нет, так что ты будешь наделен самой большой властью в городе, наравне с нынешним виконтом Сунифредом, и тебе придется заслужить уважение готов и hispani [5] Наименование hispani употреблялось по отношению к жителям разных земель, вошедших в Испанскую марку, и означало переселенцев с территорий, занятых мусульманами, – вестготского, испано-готского, испано-римского происхождения. .

Фродоин склонил голову. Теперь молодой священник корил себя за вспышку тщеславия, которая заставила его согласиться, ведь этот поступок мог оказаться главной ошибкой всей его жизни. Ему хотелось покинуть епископский зал прежде, чем все заметят его страх. Но, уже подходя к дверям, Фродоин подумал, что его позиции укрепятся, если он поедет не один, и он осмелился обратиться к Гинкмару с просьбой:

– Господин архиепископ, я прошу, чтобы король позволил мне взять с собой колонов-переселенцев и наделить их церковными землями в обмен на ренту. Если одна из проблем Марки – вечная убыль населения, в наших интересах поселить там больше христиан, практикующих римские обряды.

– Мы рассмотрим этот вопрос, – задумчиво ответил прелат.

Перед этой встречей несколько знатных вельмож давили на Гинкмара, заставляя провалить молодого священника, но старик чувствовал, что Фродоин с его необычным характером выступает частью божественного плана, которого сам архиепископ пока не постигал, и что выезд священника на границу империи – это еще не конец. Колесо делало новый поворот – вот с каким чувством Гинкмар произнес свои заключительные слова:

– По каким-то причинам ты нужен Господу там. – Голос священника задрожал. – Да хранит тебя Всевышний и да не лишит он тебя отваги, Фродоин, поскольку ты был прав: это проклятая земля.

Элизия, стоя под дождем, отвела с лица темные пряди; взгляд ее был устремлен на могилу деда, который составлял всю ее семью. Девушке было шестнадцать лет, и вот она осталась одна, без родни.

Девушка отрешенно наблюдала, как капли падают на могильную плиту на маленьком кладбище возле часовни Святого Иакова. За ее спиной слышалось скорбное бормотание людей, присутствовавших на похоронах, – они уходили, позволяя ей проститься с покойным в одиночку. Элизия жалела, что не умеет писать: ей бы хотелось начертать на камне имя – Ламбер.

Вдалеке в туманной дымке виднелась городская крепость, а под ней беспорядочные улочки предместья, спускавшегося к самому берегу реки Од. Среди этих домов с каменными стенами и деревянными перекрытиями находился и ее родной кров – постоялый двор Отерио, где она трудилась вместе с дедом с тех пор, как себя помнила. Ламбер всегда рассказывал девочке, что она – дочь отважного солдата, который погиб, сражаясь под началом графа Бера́ Второго, и, посмеиваясь, предрекал малышке великое будущее. Но, немного повзрослев, Элизия узнала, что дедушка выдумал эту сказку, чтобы подбодрить сироту, с шести лет вынужденную работать на постоялом дворе рядом с мостом через реку.

Ее родители и братья погибли при пожаре в этом самом здании, когда девочке было всего два года. Дед с внучкой спали под навесом вместе с другими слугами, и Элизия сызмальства помогала во всех работах, доступных ее возрасту: носила дрова, чинила крышу, накрывала на стол. Ламбер с Элизией знать не знали, что такое отдых, но старый Отерио, хозяин гостиницы, считал их членами своей семьи. Жили они тяжело, зато ни в чем не нуждались.

Хотя они с Ламбером являлись сервами Отерио, Элизия была счастлива в этом тесном мирке. Прирожденный оптимизм не давал ей проводить жизнь в жалобах на судьбу. Элизия никогда не покидала Каркассон, но ее приводили в восторг истории постояльцев – купцов и паломников. Девочка трепетала, слушая рассказы о дорожных опасностях и приключениях, и воображала, как бы сама повела себя в таких обстоятельствах.

Работа на постоялом дворе занимала все ее время. Когда Элизия превратилась в стройную девушку с миндалевидными глазами, сверкавшими при каждой улыбке, она уже умела ловко ускользать от похотливых рук постояльцев и бойко отвечать на их сальные комплименты. Всякий раз, когда служанка навещала замшелые могилы своих родственников на кладбище Святого Иакова, она благодарила Господа, что у нее есть дедушка и крыша над головой. Это было много больше того, что имели другие обитатели городских предместий.

Осень в том году наступила внезапно, а с ней пришло и несчастье. Два дня назад старый Ламбер, увидев на небе покрывало темных туч, поднялся на крышу гостиницы, чтобы перевязать солому. Элизия услышала во дворе крики и выбежала из кухни: она увидела на земле сломанную лестницу и лежащего рядом деда. Ей осталось только проводить его безутешным плачем, но ужасная рана от его ухода становилась все глубже.

Отерио скорбел о кончине своего любимого слуги, он взял на себя и расходы на похороны, как будто речь шла о родственнике.

Стоя над могилой деда, Элизия почувствовала на своих пальцах прикосновение чужой руки и вздрогнула. Это был Гали`. Девушка наградила его печальным взглядом и не стала отдергивать озябшую руку. Этот парень двадцати пяти лет от роду, с веселыми глазами и острым языком, жил в их гостинице уже около года. Он был внуком друга семьи Отерио, как пояснил сам хозяин, принявший паренька с распростертыми объятиями. Гали был не то чтобы красавец, зато его широкая улыбка и краснобайство всем приходились по нраву. Гали днями напролет просиживал в таверне при постоялом дворе, и его любезничанья в конце концов очаровали юную девушку. Ламберу не нравилось, что его внучка так увлеклась парнем, не имеющим ни дела, ни земли; он так и говорил Элизии, но бесшабашность Гали уже вскружила девичью голову.

За два дня до несчастья Гали дерзко поцеловал ее в дровяном сарае, и Элизия не противилась, поэтому теперь, когда они оказались один на один под дождем на кладбище, его прикосновение было ей приятно.

– Ламбер обещал, что ты никогда не будешь одна. Я о тебе позабочусь.

Элизия грустно улыбнулась. Слова Гали всегда приходили в самый подходящий момент, и она позволила себя обнять, хотя это было и неправильно. Девушка дрожала от холода.

– Ламбер выполнял свои обещания.

Она знала, что прошлое Гали темно и отмечено несчастьями, как и ее собственное. Мальчик вырос на положении свободного человека в городке Вернет, что в графстве Конфлент, ведь его дед Гомбау, друг Отерио, от имени графа следил за сбором налогов с виноградников. В 848 году предатель Гильем Септиманский убил в Барселоне графа Сунифреда и ополчился на его вассалов, среди которых был и Гомбау. В Вернет пришли солдаты, они разрушили дом Гали, изнасиловали, а потом убили его мать и сестер. Мальчику с дедом удалось скрыться, потом они вместе жили в Ампурьясе. Когда Гомбау умер, Гали, оставшийся без крова над головой, пришел в Каркассон, чтобы искать пристанища у Отерио.