Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

В силу высокого положения, которое занимали в городе и Фродоин, и Года, они часто встречались на религиозных празднествах, на пиршествах и официальных церемониях. Оба вели себя сдержанно и корректно, но от попыток сближения Года ускользала. Была единственная встреча один на один, в древней крипте, по просьбе Годы. И случилась она вскоре после возвращения капитана Ориоля из отдаленной монашеской обители под названием Санта-Мариа-де-Риполь. Фродоин хотел сообщить Годе о найденных Беллонидах.

Года повела себя жестко: поскольку епископ однажды поставил свои притязания на власть выше своей любви, теперь он должен поклясться перед древними могилами, что их охлаждение не изменит общих планов: посадить гота на графский престол в Барселоне и в других графствах Марки. Не было ни ласк, ни теплых улыбок – только хмурые лица и взгляды, исполненные боли. А потом время стерло и упреки, и злобу. Осталась только горечь воспоминаний и общая мечта, которую они держали в тайне, оберегая ото всех. Между ними все было кончено.

Хотя в городе шушукались, что прощение Годе принесла страстная ночь, проведенная с графом, сама она ничего не рассказывала. Только Элизии она без единой слезинки открыла, что доверенным сервам пришлось раздевать свою госпожу, заживлять ее раны и отметины. Бернат, пьяный и обезумевший от похоти, овладевал ею жестоко, проникая даже и с неблагородной стороны. Войдя в раж во время совокупления, граф бил ее и кусал, а в последний раз ей пришлось заглотить его семя – как знак окончательной покорности, и лишь потом граф передал ей дочь и ключи от дворца.

Сам Фродоин не отваживался задавать вопросы. Ему не нужно было знать подробности, чтобы ненавидеть Берната почти так же, как ненавидел он себя самого. Привилегированное положение епископа не могло заполнить пустоту, которую он ощущал внутри, и не могло разрушить ледяную стену меж ним и Годой.

Однако, как было условлено, их союз, заключенный во имя Барселоны, не распался, и Фродоин договорился о выплатах пошлины за соль с чиновниками Барселоны и Уржеля – соляная гора стояла на границе этих графств. Благодаря влиянию епископа и в обмен на некоторые льготы номинальные владельцы земли признали право разрабатывать гору в Кардоне за Годой и несколькими семьями из порта. Белый минерал вывозили по старым соляным маршрутам, известным еще с римских времен: и за Пиренеи, и в порт через Карденер и Льобрегат, а оттуда и в далекие земли.

Копи находились во владении Альбарика, его братьев и других семей, уже переселившихся поближе к горе. Года между тем занималась воспитанием Эрмемира – мальчишки, который нашел гору в их первое путешествие; теперь это был разбитной шестнадцатилетний молодец, уже не голошмыга, а щеголь в рубашке и куртке добротного сукна.

Дела шли хорошо благодаря неутомимости рыбаков и защите диких кланов, собранных Эгой и Ротель. Года думала о будущих поколениях, поэтому вскоре перестала расплачиваться с ордами соленой рыбой и послала им семена, инструменты и сельскохозяйственную утварь. Теперь, пока одни чинили и обороняли соляные дороги, другие поднимали непаханые земли. Время дикости и безнадежности, время пожирания человеческой плоти должно было миновать, превратиться в темную тайну.

Ни одна община не соглашалась принимать на поселение дикарей, однако благодаря посредничеству Фродоина им было позволено заселить покинутую деревню рядом с монастырем Санта-Мариа-де-Сарба, близ соляной горы. Следующий шаг состоял в том, чтобы восстановить стратегически важные укрепления замка Кардона, а потом, с годами, получить письмо о статусе поселения.

Года повернула голову и обменялась взглядом с епископом. Женщине было уже около сорока, и этот возраст ей замечательно шел, хотя солнце и позолотило ей кожу, а годы добавили морщин. Вот она закончила торг и подошла к Фродоину. В ее темных волосах уже пробивались серебристые нити. Они смотрели друг на друга целую вечность, не говоря ни слова. Такие моменты были хуже всего. Фродоин умирал медленной смертью, но у него была своя гордость.

– В своем письме ты написала правду, Года? – осторожно спросил он.

– Боюсь, что да, епископ. – Она давно уже не называла его по имени. – Мои люди заметили следы многочисленного отряда на соляной дороге. Через Пиренеи перешла почти сотня наемников, и все свидетельствует, что направляются они в замок Тенес.

– Снова Дрого! – закричал епископ. – Почему он возник теперь?

– Теперь он не больше чем тень. То, что происходит сейчас, – дело рук маркграфа.

Всякий раз, когда Года упоминала о нем, кровь Фродоина начинала бурлить, в ушах его оживали ее вопли, разрывающие ночь.

– Боюсь, они раскрыли нашу тайну.

Они посмотрели друг на друга с тревогой. Прошло четыре года с тех пор, как Ориоль им рассказал: Изембард, рыцари Арманни, Гарлеу, Маиор и сам капитан встретились с графиней Эрмезендой и ее детьми. Скрывать это обстоятельство ото всех было тяжело, но жизненно важно, ведь Бернат из Готии не допустит возрождения дома Беллонидов, столь любезного готам в Испанской марке. Фродоин, видя злодеяния и небрежение маркграфа, тоже считал, что обязан вернуть на трон потомков Сунифреда.

Епископ и Года с величайшими предосторожностями отправили через Ориоля все необходимое для воспитания наследников: оружие, доспехи и шлемы, а наряду с этим – швейные принадлежности, молитвенники и сборники проповедей. Как это было заведено, будущее благородного дома мыслилось в целокупности: старшие сыновья, Гифре, Миро и Родульф, постигали воинскую науку под началом Изембарда; двое младших, Сунифред и Рикульф, двигались по религиозной стезе под водительством Жорди – ведь им предстояло завоевать положение в Церкви. Дочери, Эрмезинда и Сесенанда, учились вышиванию у своей матушки, готовясь выйти замуж за членов других благородных семейств, что укрепит положение Беллонидов в Испанской марке.

Старшие сыновья покойного графа Сунифреда будут представлены при дворе, когда придет срок, еще до конца не определенный, однако Фродоин с Годой полагали, что их час уже близится.

– Быть может, это что-то другое. После смерти Лотаря Второго обстановка переменилась, – заговорил священник. Фродоин часто встречался с Бернатом и видел, как растет его мощь и властолюбие, а также крепнут связи с самыми влиятельными домами – в первую очередь с Бозонидами. – Бернату, кажется, уже мало владений, предоставленных ему четыре года назад в Серве, он жаждет большей власти. Возможно, его амбиции направляет кто-то более влиятельный и опытный.

– Нужно выяснить, что он замышляет, – сказала Года и отвела взгляд.

– Пусть твои люди будут начеку, Года. Я напишу Гинкмару Реймсскому и выясню, какие новые альянсы заключаются после смерти Лотаря Второго. Близятся перемены, и, может быть, это тот шанс, которого мы ждем для Беллонидов.