Андрей Шайкин - Крестьянские мемуары

Ему (противнику) отрезал пути к отступлению Рокоссовский, а море занял наш флот. Он был окружён, но Гитлер приказал держаться, надеялся дать помощь. Наши самолеты над немцами разбрасывали листовки, предлагали сдаться. Бесполезно. Тогда наши открыли ураганный огонь со всех сторон и флот открыл артиллерийский огонь. У нас очень много было артиллерии всякого рода. Побили его (противника) очень много. Потом начались уличные бои. Кёнигсберг очень трудно было взять, это город-крепость. Мы заняли одну улицу, а в другую прошли – меня ранило в ухо и голову. Но осколок только кожу срезал, а в голову не прошел. Каска отлетела на метр. Чудеса! Доктора удивлялись: "Какой был удар, а в голову (осколок) не пошел. Ты, Шайкин, счастливый!" Я им отвечаю: "Меня Бог бережет". Они согласились: "Наверное, так оно и есть".

В 48 (8-й?) дивизии нас было трое земляков. С одним я виделся – с Петром, а Журлов Петр Михайлович служил в 135-м полку. Но до Кенигсберга он не дошел – ранило в ногу. После он мне рассказывал, что пролежал в госпитале три недели, а когда пришел в свой полк, товарищи сказали, что немцев прижали к морю, и там они сдались в плен, несколько тысяч.

Немного постояли у Кенигсберга и пришел приказ: 8-ю гвардейскую дивизию как одну из лучших, отличившихся в боях, направить брать Берлин. Погрузили нас в вагоны и на Берлин помогать Жукову и Коневу. Доехали до Вислы. Река большая, мост ненадежный, поэтому вагоны переправляли на тот берег порожними, а мы прошли по мосту пешком. Поехали дальше, но недолго: немцы разрушили железную дорогу, и мы шли пешими до Одера. Проходили лесом, который был весь искарлючен (искалечен, переломан. - Ред.). Здесь шли тяжелые бои. Заняли оборону на Одере. Тут нашу армию поделили: 4 дивизии отдали Коневу, 4 – Жукову. Конев брал Берлин с юга, Рокоссовский с севера, а Жуков в лоб, посередине. Фланги его поддерживали. Начала наша 47-я дивизия (правильно: 47-я армия) оборону строить, не доходя до Одера. Лежим в окопах, в обороне, а разведчик кричит:

- Ребята, я вам сообщаю новость: Гитлер венчается.

Все засмеялись, а один красноармеец ввязался в разговор:

- А почему он вздумал венчаться? Мы скоро Берлин возьмем, а он венчается.

Разведчик отвечает:

- Потребовала мадам его Ева Браун, чтобы на тот свет идти законными супругами, а то они так, невенчанными трепались.

Красноармеец говорит:

- Это что же, наверное, думают сесть на том свете одесную Христа (по правую руку Христа). 70 миллионов побил, сжег живьем, старых, малых и пленных – всех подряд, и после этого хочет попасть в рай?

Через Одер-реку мы перебрались с большим боем. Много погибло в реке народу. Прошли от Одера километров 20, заняли оборону поближе к Берлину. Опять разведчик кричит:

- Ребята, есть новость: Гитлер смотался.

Мы спрашиваем: куда?

- В Агаринтину (Аргентину. - Ред.) на подводной лодке.

Вот такой был разговор. В Аргентине процветал фашизм, а в Германии оставались двойники Гитлера. Но допряма про это не знаю.

Началась подготовка к наступлению на Берлин. Нам говорили, что под Берлином собрано 4 миллиона наших войск. Но его не так просто было взять.

Началась артподготовка. Наверное, били по городу целые сутки, прожекторами ослепили весь Берлин. И вот пошла в атаку пехота с танками. Пошли уличные бои. Немцы сильно сопротивлялись, до последней крови дрались. Приходилось брать в плен даже 15-16-летних ребят и стариков 60-70-ти годов. Их мобилизовал Гитлер на защиту своей родины. Во время уличных боев никакого страха не чувствовали, сердца закаменели. Смерти не боялись, только тяжелого ранения, страшно – калекой станешь. К врагу только ненависть за его издевательство над нашим народом, только и стремишься его уничтожить. Не мы пошли на него, а он на нас пошел, хотел поработить. Мы ему отомстили, но мало, Америка не дала, а надо было всю Германию пройти. Мы всегда недовоёвываем. Надо бы так отомстить, чтобы он на нас никогда больше не ходил.

Мы прошли за Берлин 110 километров и тут война прекратилась. 28 апреля немцы требовали перемирия, а Жуков сказал: "Сдай оружие, капитулируй!" И вот они капитулировали, мы взяли их в плен. Наши солдаты проводили немцев на работу в Россию. Войне конец. Проходит немного времени – 47-ю дивизию (армию? - Ред.) снимают с позиций и направляют в Чехословакию – там немецкая группировка никак не сдается, никак наши Прагу не возьмут. Но через день поступил приказ: отставить, группировка сдалась. Мы говорили: "Слава Богу! Остались живы!"

В большом военном городке, километрах в 6-ти от Берлина, мы находились до самой отправки домой 1 августа 1945 года. Мы занимались тем, что разбирали станки на заводах и отправляли в Россию. Я работал на стекольном, хрустальном заводе. Немцы были грузчиками. И это правильно: они у нас все разорили, все взорвали.

Как с товарищем вздумали походить по Берлину, посмотреть, как мы его изуродовали при наступлении. Тогда смотреть было некогда, следили за немцем, как бы его уничтожить. На одной из улиц видим разбросанные письма, карточки и картинки (открытки?). Нашим солдатам поздравления с праздником. Я одну поднял: Гитлера протащили (изобразили юмористически) корреспонденты. Товарищ, Михаил Васильевич из Москвы, постарше меня на год, собрал штук пять и сказал: "Понесем в роту, пусть товарищи посмеются". А на карточке был нарисован памятник Наполеону (могильный бюст?) на острове Святой Елены, а перед ним Гитлер на корточках. И говорит:

- Наполеон, я иду на Москву.

А тот отвечает:

- Я уже был, не ходи, лучше ложись со мной.

Принесли мы карточки в роту, некоторые красноармейцы смеялись, а другие ругали и Наполеона, и Гитлера:

- Вояки! Хотели Россию поработить навсегда, но не пришлось. Русский народ их самих на колени поставил.

Через немного времени мне пришлось беседовать с немцем-стариком, ученым, коммунистом, ему годов 55. Немец при Гитлере был в подполье. Старик нам рассказывал: "Когда на вас Гитлер собрался напасть, он собрал всех генералов, адмиралов и крепко (убежденно. - Ред.) сказал: "Я Россию возьму за месяц или полтора. Русских только сейчас и можно взять, у них очень мало оружия, а народ недоволен колхозами и воевать против Германии не будет".

Но вот по этому вопросу Гитлер ошибся. Если я на Сталина обиделся за то, что он нас загонял в колхоз принудительно, что же, я должен Родину сдать, идти в рабы и всё поколение отдать в порабощение? Сегодня Сталин, завтра Х-ярин, нынче Горбачев, завтра Лихачев, но Родину сдать и быть рабом – это невозможно, лучше помереть.

[Дальше немецкий коммунист рассказывал]:

- Один генерал сказал, что война с Россией будет длительной. Но Гитлер его выгнал: "Вы политику не знаете. Вильгельм пошел на Россию в 1914 году, (имея в союзниках) только Турцию и Австрию. А я забрал в свои руки 16 держав, и все они будут воевать на нашей стороне и готовить для Германии оружие и продовольствие".