Николай Пахомов - Первый генералиссимус России [Proza.ry]

Старые города-крепости Путивль, Рыльск, Севск, Курск, Ливны, Воронеж, стоявшие на пути татарских нашествий, верой и правдой служили Московскому государству. Но новое время требовало новых действий и решений.

И вот после Великой Смуты, когда русское государство, несмотря на происки Литвы, Польши, Швеции и Турции с ее вассалами Крымским ханством и Ногаями, стало крепнуть, а его южные границы уходить в глубь степи, перевалив за Северский Донец, сам собой возник вопрос о перенесении оборонительной Засечной черты еще южнее.

И таким ответом требованиям времени стало появление новых городов-крепостей. Так на берегах Псла и его притоков встали Обоянь и Суджа, держа под наблюдением Бакиев и Свиной шляхи. Южнее их, запирая Муравский шлях, словно три русских богатыря, плечом к плечу стали Карпов, Болховой и Белгород. Последний — на крутояре Северского Донца.

Прикрывая их с запада, на берегах известной со скифских времен реки Ворсклы заняли позиции Хотмышск, Вольный, Ахтырка. А на берегу Мерла, где некогда братья Святославичи — Игорь Северский и Всеволод Курский — разбили орду половецкого хана Обовлы Костуковича, ощетинился крепостными пушками и пищалями Богодухов. Передовым форпостом у них был пограничный с Диким Полем городок Валки, первым вставший на пути Муравского шляха.

От Белгорода вниз по течению Северского Донца, контролируя передвижения по Изюмской сакме, были возведены города-крепости Чугуев, Царев-Борисов и Маяцкий. Беря на себя основной удар конных орд (особенно Царев-Борисов, укрепившийся в месте слияния Оскола с Северским Донцом), эти города прикрывали своих северных собратьев — Корочу, Яблонов и Новый Оскол. Здесь главная роль отводилась Яблонову, который перекрывал не только Изюмскую сакму, но и вместе с Корочей держал «под прицелом» начало Бакаева и Пахмутского шляхов, а также пересечение Изюмской сакмы с Муравским шляхом в верховьях Сейма.

Восточнее этих городов-крепостей, сразу же за Новым Осколом, перекрывая Кальмиусскую сакму и Ново-Кальмиусский шлях, встали Верхососенск, Усерд, Ольшанск и Острогожск. А на берегах Дона, Воронежа и Усмани, забирая к северу и северо-востоку, цепочкой растянулись Коротояк, Урыв, Костенск, Воронеж, Орлов, Усмань, Сокольск, Добрый и Козлов. Замыкал эту цепочку Тамбов на полноводной реке Цне.

Так уж сложилось, что среди многих славных городов, вставших на пути хищных степняков, на первое место по важности выдвинулся Белгород, основанный еще в 1593 году. Даже разорение его в 1612 году лубянским урядником князем Семеном Лыко не привело к угасанию и потере им важного воинского значения. Перенесенный с пожарища к устью Вешеницы, он вновь был отстроен и занял достойное место. Особенно высокое положение среди своих собратьев он принял во время русско-польских войн за Украину. Это и позволило ему стать не только важным стратегическим узлом в системе обороны, но и базой для Большого Белгородского полка. А еще и основой новой оборонительной линии, получившей название Белгородской засечной черты, длина которой, как подсчитали сведущие люди, составляла около 800 верст.

Города-крепости Белгородской засечной линии стояли, как правило, вблизи наиболее известных бродов, чтобы пресекать переправы врага через реки. А пространство между этими городами, простиравшееся иногда на несколько десятков верст перекрывалось болотами, лесами, оврагами, рвами, завалами, лесными засеками. Где этого было сделать невозможно, среди степи на насыпных валах возводились небольшие острожки, в которых несли службу либо стрельцы, либо казаки. Гарнизоны в острожках были крохотные — десяток-полтора служивых. А то и меньше.

Добровольцев идти в острожки было мало: вздумай степняки взять крепостицы штурмом — их не удержать. Десятку человек даже с ружейным боем от сотен, а то и тысяч не отбиться. Либо штурмом возьмут, либо травой сухой обложат и сожгут. В любом случае — верная смерть. Потому в острожки отсылались те служивые, которое в чем-либо провинились.

Задача у гарнизона острожков была проста: не пропускать мелкие шайки, вовремя уведомлять воинских начальников о появлении в степи больших орд, давать временное пристанище сторожам и станицам.

Впрочем, следует заметить, что крымцы и ногайцы, идя в набег, острожки старались обтекать стороной, чтобы не терять время на их штурм и взятие. Зато, возвращаясь, если их только не преследовали значительные силы, никогда не отказывали себе в удовольствии взять и спалить эту преграду, занозой встающую у них на пути. Но тут и гарнизон уже не дремал. Служивые, не дожидаясь орды, покидали острожки. И либо отсиживались где-нибудь в укромном местечке, либо старались добраться до больших городов засечной линии. Потом острожки вновь отстраивались, и все начиналось заново.

Не менее опасной была судьба и у служивых сторож и станиц. Как правило, сторожа состояла из двух-четырех конников-казаков с заводными лошадьми. Она была обязана тайно, не обнаруживая себя, углубиться в степной простор и, приблизившись к сакме либо шляху, следить за появлением на них татарских орд. А чтобы сторожа допускала меньше ошибок и не несла потерь, существовал специальный устав, некогда разработанный князем Михаилом Воротынским с детьми боярскими. «А стояти сторожем на сторожах с конь не сседая, но перемениваясь, — требовали положения устава. — И ездить по урочищам, переменяясь, направо и налево по два человека».

А еще требовал устав, чтобы сторожа станов не делала и огня в одном месте не разводила. То же самое относилось и к приготовлению-приему пищи, и к избранию места для ночлега: «А в коем месте кто полдневал, в том месте не ночевать, а где кто ночевал, то в том месте не полдневати. В лесах не ставитца, а ставитца в таких местах, где б было им усторожливо».

Станицы представляли собой отряды всадников, численностью пятьдесят-сто человек. И могли состоять как из дворян и детей боярских с их вооруженными людьми, так и из казаков. Служивые станиц также углублялись в степь и могли заниматься не только разведкой и охраной засечной линии, но и боевыми действиями против отдельных шаек ногайцев и крымцев. Последние, если их численность не превышала в семь-десять раз численность русской станицы, предпочитали не сражаться. А, имея до двух-трех заводных коней и используя это преимущество, спасались бегством. Не по слухам знали силу русского духа и оружия.

Вот такие острожки, сторожи да станицы и требовалось проверить, а при нужде и укрепить Шеину Алексею Семеновичу. Конечно не по всей Белгородской засечной черте, а только от Нового Оскола до Тамбова. Путь был немал, и следовало поторапливаться, пока не зарядили осенние дожди. Тогда на расхлябанных дорогах ни пройти, ни проехать.