Анна Алматинская - Гнёт. Книга вторая. В битве великой

— Мы получили указание переправить тебя за границу. Рисковать твоей жизнью не будем.

— Всё равно меня сцапают. Им уже известно, что я убил…

— Несомненно. Ты позаботился оставить свою визитную карточку. Теперь тебя ищут. По линии даны телеграммы, в поездах шпики. По железной дороге путь уже отрезан.

— Вот я и говорю — сцапают…

— Поедешь горами. Елена Сергеевна просила передать, что выедет поездом, якобы домой, а сама сойдёт на одной из станций и поедет в кочевье Молдабека. Там встретитесь.

Опять заскрипела лестница, появились Буранский и Рустам. Поздоровавшись, Буранский заявил:

— Всё подготовлено. Сейчас Арип отвезёт тебя к Нурмату. Оттуда с Глуховым пройдёте к Евсееву. Конь будет под седлом. В сопровождении старика киргиза поедешь в горы, А Соколёнок уже арестован…

— Как?

— Что ты выдумываешь?

— Говорю, арестован, в Мерве. При попытке к бегству в Персию.

Андрей понял. Хмурясь, спросил:

— Кого ты подсунул?

— Гм… подсунул? Что за выражение? Серёжа сам придумал. Пока внимание будет привлечено к нему, ты скроешься.

— Всё равно дня через два это обнаружится. Зачем Сергею страдать? Это не дело.

— Дело уже сделано. Вот Рустам принёс тебе снаряжение.

— Пускаясь в путь, надо подкрепиться. — Рустам разостлал скатерть. — Кушайте, пожалуйста. А потом одевайтесь, я пойду запрягать…

Рустам ушёл, а друзья принялись за завтрак. Буранский сообщил ещё одну новость:

— В ходжентском резервном батальоне отбывает воинскую повинность лихой кавказец Рагим-бек, он делегат второго съезда РСДРП, опытный революционер. Мы с ним разработали план митинга, организовать который поручено мне. Это отвлечёт внимание от дела Крысенкова.

Вскоре с балаханы спустились дядя Ваня и Буранский. Следом сошла закутанная в паранджу женщина.

Арип сидел на запряжённом в арбу коне и покрикивал:

— Эй, женщины, что долго возитесь? Пора!

Из ичкари вышли две женщины, как и полагается, в паранджах. Одна из них, пожилая, жена Арипа, покосилась на неведомо откуда взявшуюся гостью, сказала дочери:

— Садись, Малахат.

Несмотря на длинную паранджу, мешавшую движениям, Малахат быстро по колесу арбы поднялась наверх и, протянув руку, помогла матери вскарабкаться. Неизвестная гостья ловко влезла на арбу и молча сидела, тщательно укрывшись под чачваном [14] Чачван — волосяная сетка, закрывающая лицо. . Рустам открыл ворота, арба затарахтела по дороге.

С момента убийства жандармского ротмистра город, обычно тихий, точно встряхнув робость, буквально забурлил.

Участились сходки, о которых полиция узнавала с большим опозданием. Намечались забастовки и протесты на предприятиях. Среди интеллигенции появились кружки философии, литературы, краеведения. Но на собраниях этих кружков говорилось не о философии, не о литературе — там выносились порицания действиям местных властей. В городе распространялись листовки, их рассылали по почте всем начальствующим лицам, наклеивали возле учреждений.

Благотворительные общества участили устройство концертов, спектаклей и вечеров.

Военный губернатор негодовал:

— На кого опереться, кому доверять? Самые надёжные люди затевают смуту… Попробуй не утверди программы спектакля или концерта — сейчас же пойдут неприятности… Либералов развелось больно много.

— Позвольте, это дух времени… Жизнь идёт вперёд… — возражал собеседник.

Но губернатор только стонал, хватался за голову и спешно строчил объяснения высшему начальству. Пресечь мятежный дух суровыми мерами он опасался.

Весть об аресте Соколёнка взволновала рабочих и жителей города. Знали, что предстоит военно-полевой суд и казнь. Вскоре стало известно, что революционер Соколёнок не кто иной, как богатый, высланный из Москвы студент Громов. Этого участника всех благотворительных концертов хорошо знали и любили. Поэтому все политические и другие свободные кружки города срочно выносили постановления, вырабатывали петицию о смягчении приговора.

Совершенно неожиданно выяснилось, что задержан не Громов, а Сергей Древницкий, который со станции Мерв дал телеграмму Евсееву: "Удача поздравляю успехом приветом соколёнка".

Согласно данному по станции распоряжению о задержании человека с кличкой Соколёнок, Сергея задержали и направили в Ташкент. Через два дня его допрашивал следователь, и он показал:

— Зовут меня Сергей Древницкий. Ездил в командировку за семенами хлопка, называемого нами "соколёнок". Семена добыл и хотел обрадовать Евсеева, дал телеграмму.

Плантатор тяжело болел, и вызвать его не представлялось возможным. Следователь сам поехал в имение, где Евсеев подтвердил заявление Серёжи:

— "Соколёнком" полевод называл скороспелый сорт. Он поехал за ним в Мерв. Телеграммы от него не получил, хотя ждал.

Пришлось выпустить Сергея и снова приняться за поиски Соколёнка.

Из Петербурга был выписан опытный шпион-провокатор, на которого возлагали большие надежды. Приехал он под видом административно высланного рабочего Путиловского завода Семячкина. Он явился на сходку в квартиру Корнюшина и оказался разочарованным. Сходка была простой вечеринкой, где читали Некрасова, Горького и обсуждали вопрос об открытии воскресной школы для рабочих. Семячкин не выдержал:

— Товарищи, я привёз из Питера газету "Искра", занятная. Почитать?

— Послушаем, ещё не доводилось читать нелегальщины, — заметил красивый брюнет Литвишко.

Семячкин достал газету. Читал её с большим подъёмом, а под окном в это время подглядывал и подслушивал околоточный.

— Вот дура, — ругался он в усы, — сам читает, сам объясняет, а они молчат и зевают…

Вскоре стали расходиться. Вместе с Семячкиным пошли два рабочих, они объяснили:

— Живём-то мы на Варваринской, по дороге. Да и погуторить с питерским человеком лестно.

Проходя Саларским мостом, один из рабочих вдруг обернулся к Семячкину.

— А ты, язва, плохо замаскировался… Пока путал следы, я из тюрьмы убежал и не потерплю своего двойника.

— Давай-ка, Семячкин, окрестим его…

И не успел злосчастный провокатор сообразить, в шутку или всерьёз говорят ребята, как его раскачали и бросили через перила. На его счастье следовавший за ними вдалеке околоточный при свете луны видел всю картину и дал знать караульщикам тревожным заливистым свистом.

Сконфуженного "специалиста" вытащили из воды и препроводили к приставу, который поспешил вернуть его в лоно того ведомства, которое его рекомендовало.

Но охранка и полиция не дремали. Подкупами и запугиванием неустойчивых людей они навербовали доморощенных шпионов, которые были опаснее, так как к ним привыкли и подозревать не могли.