Эптон Синклер - Жатва Дракона

Но вся эта неуверенность была рассеяна новостями, переданными по телефону из Москвы и быстро распространившимися по летней столице. Был подписан мирный договор между Германией и Россией! Он был заключён на десять лет. Его условия содержали, что ни одна из сторон не совершит какого-либо акта агрессии против другой, и что если одна из сторон будет вовлечена в войну с третьими сторонами, то другая будет нейтральной. Ликования отмечено не было, но армейские офицеры и партийные чиновники обменивались рукопожатиями и сияли улыбками. Даже незнакомец из-за океана имел право участвовать в этом Gemütlichkeit и быть допущенным в качестве члена Herrenfamilie .

Ланни не узнал, как возникают сплетни в доме фюрера. Предположительно, не было официального пускателя сплетни. По-видимому, какая-то секретарша шепнула своему доверенному другу, а тот расскажет двум или трём другим, и через час уже все обитатели дома, и все гости пробормотали: "Вы слышали?" Ланни подружился с несколькими молодыми сотрудниками, он отвозил их на съезд Партии и предоставил ещё небольшие услуги. Итак, теперь один из них, с улыбкой, освободил его от необходимости заранее хранить секрет, что он привёз медиума в Бергхоф, и что Гесс провел с ней успешный сеанс накануне вечером. Höchst interessant! И вы действительно верите в духов? И что там произошло, герр Бэдд?

Позже распространилось известие, что фюрер вызвал сэра Невиля на вторую встречу. Врач, чья комната была рядом с комнатой его главного пациента, показал своё дружелюбие, пригласив американского гостя в этот привилегированный пост подслушивания. "Streng vertraulich!" – прошептал он с усмешкой, и Ланни ответил: "Das versteht sich von selbst!" Но этот маленький заговор сошел на нет, потому что вторая встреча была совершенно пристойной. Ади ни разу не повысил голос, и британский посол ушел, предположительно, с письменным ответом, благополучно спрятанным на его сердце.

Это было длинное письмо, так как Ади был верен себе. В этом не было ничего особо секретного, и вскоре несколько высших офицеров прочитали его и свободно говорили об этом. Это был еще один список жалоб фюрера. "Волна неописуемого террора", которая прокатилась в Данциге и Коридоре при британской поддержке Польши. Отчаяние фюрера увидеть какую-либо реальную дружбу между его страной и Великобританией. Также его готовность встретить проблему войны, если она начнётся. – "Не может быть никаких сомнений относительно решимости нового германского рейха принять лишения и несчастья в любой форме и в любое время, но не жертвовать своими национальными интересами или даже своей честью". Ланни мог понять, что очень немногим даже военным понравилось такое сообщение. Но они связали свои честолюбивые мечты со звездой Гитлера, и теперь будут крутиться по небесам, как рой метеоритов. Ланни решил, что Германия может окунуться в еще одну мировую войну, но на улицах не будет ни одобрительных возгласов, ни пения, как это было четверть века назад.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.

Все, взявшие меч

53

I

СТРАННАЯ судьба постигла это шале. Когда-то летняя резиденция малоизвестного гамбургского торговца, а теперь центр внимания всего мира. Haus Wachenfels , или Дозорная скала, было её название. Некоторые её называли Wachenfeld, или Наблюдательное поле. Шале сдавалось в аренду, и кое-кто из богатых сторонников Ади арендовал шале для его пристанища, когда его освободили из тюрьмы. Здесь он и Гесс написали второй том Mein Kampf . И позже, когда у них появились деньги, он купил его и сменил название на Бергхоф. После этого год за годом Бергхоф расширялся до тех пор, пока уже не стал не пристанищем, а летней столицей Германии. Мир назвал его Берхтесгаденом по ближайшей деревне и почтовому отделению. Как будто дикая ведьма снова вернулась к жизни, и на этой стороне горы появилась новая Вальпургиева ночь, и бывшее там волшебство наполняло ужасом весь мир.

Центром этого волнения был человек среднего роста с пухлым лицом, который выглядел мясником, пекарем или изготовителем подсвечников. Но у него внутри был daimon , который вёл его день и ночь и заставлял его вести всех других людей, будь они за него или против него. Он построил daimon движение, и теперь этот daimon подхватил его и толкал его вперед. Даже если бы он захотел отступить, а он этого не смог сделать. Он хотел дойти до конца, что было подчинением мира этому daimon , превращению мира в образ этого daimon .

Прямо сейчас он был в высшем кризисе своей карьеры, он должен принять великое решение, и он это знал. Находиться рядом с ним, было похоже на жизнь посреди торнадо, подобно тому, как жить в кузнице Вулкана, где ковались новые вселенные. Надрывались телефонные звонки, приходили и уходили сообщения, государственные деятели из многих столиц были вызваны или искали встречи. Журналисты-корреспонденты переполняли отель в деревне, а телефонные разговоры велись с Парижем, Лондоном и Нью-Йорком. И среди всего этого был сын Алоиса Гитлера, носившего при рождении фамилию Шикльгрубер. Тот же испуганный, злой ребенок, который ненавидел и боялся своего отца, обожал свою любящую молодую мать и потерявший ее. Он смотрел на весь мир снаружи со смесью подавленных эмоций. Потому что никто не заботился о нем. Никто не ценил его. А когда он топнул ногами и сжал кулаки и вскрикнул от ярости, никто не повиновался ему, а некоторые даже смеялись над ним, а другие били его.

Великий, могучий и жестокий мир содержал в себе что-то чудовищно несправедливое, и daimon Ади заставил его попытаться выяснить, что это такое. После долгих лет борьбы и усилий найти ответ при диком душевном волнении он это узнал. Это были плутократы, это были евреи, это были союзники по Антанте, враги Германии, голубоглазой, светлой и высокой Herrenvolk (расы господ) , с которой Ади Шикльгрубер отождествлял себя каким-то странным образом, который, должен закрывать ему глаза, когда он подходил к зеркалу. Предназначение судьбы Ади было низвергнуть врагов и поднять Herrenvolk. Он сам видел себя рыцарем в доспехах на волшебном белом коне, который мог скакать по континентам и прыгать через океаны и вести арийцев к победе на суше, в море и в воздухе.

Никогда его настроение не было более вспыльчивым, а изменения его настроения были более внезапными, чем когда-либо. Ранним утром, когда он не мог заснуть, его захватывал страх. Неужели он, фюрер, вел свой народ к величайшему триумфу в истории или к величайшему краху? Он пригласил своих генералов, своих высококвалифицированных военных экспертов на совещание. И когда они указали на опасность ситуации, огромные ресурсы своих врагов, он впал в ярость, назвал их трусами и мышами в форме и отправил их готовиться. Он пригласил Риббентропа, Геббельса, Гиммлера, людей ненависти и ужаса, людей слов и снов, подобных Ади. Дикая ведьма Берхта поселилась в их сердцах, и они видели мир не таким, каким он есть, а таким, каким она его хотела, чтобы он был.