Эптон Синклер - Жатва Дракона

"Но разве это пройдёт в Париже, Ланни?" – возмутилась Марселина.

– Это пройдёт, если ты будешь делать это достаточно хорошо. Все знают, как быть соблазнительной, они знают все, что нужно знать. А у тебя единственный шанс быть другой".

Она имела успех в Каннах, потому что все ее друзья пришли в Coque d'Or , чтобы поддержать ее. Она была дочерью одного из величайших художников Франции, человека, который отдал свою жизнь за свою страну. Это была своего рода история, о которой легко писать и которую легко рассказывать. Солдат, горевший на разведывательном воздушном шаре, у которого обгорело лицо. Он носил на лице белую шелковую маску и выражал на холсте своё горе и ненависть к врагу. И, наконец, когда у la patrie наступили последние безысходные часы, он возвратился в бой и погиб на Марне. Кто мог забыть такую историю. Конечно, не на пресс агенты. Это были времена счастья Франции, и Марсель видел это и нарисовал. И вот пришла его дочь перевоплотить это в себя.

XI

Она гляделась красивой и грациозной в каждом движении. Она убегала быстрыми шагами, и ее робко преследовал ее партнер, словно боясь поймать ее. Возможно, она полностью исчезла бы, если преследование было бы слишком смелым. Она насмешливо бросала взгляды на него. Она сделала себя воплощением той счастливой безответственности, которой никогда не существовало в природе, но которую поэты приписали природе. Это была сама Марселина, говорившая: "У меня есть всё, что я хочу. Я самодостаточна. Ни один мужчина никогда не сможет удержать меня". Она чувствовала себя в достаточной безопасности от своего партнера, вызывая смеющиеся взгляды ужинающих, которым удалось поймать ее фантазию. Она пройдет рядом с ними, задев их просвечивающейся вуалью, а затем как колибри перелетит к следующей группе цветов.

Зная, кто пришёл с Ланни, она приготовила небольшое представление. Она остановилась, когда подошла к их столу, музыка также прекратилась. Её партнёр отступил, как будто в страхе от таких важных особ. Марселина поклонилась каждому из них, а затем протянула руку Ланни. Ей не нужно было ничего говорить, потому что она делала то же самое много раз в разных компаниях. Где бы они ни оказались, они развлекали своих друзей танцами. Они знали все прихоти друг друга, и одного слова было достаточно для целого танца. Ланни встал и взял ее за руку. Музыка заиграла вальс Венский лес , и они унеслись в танце. Церемониймейстер объявил: "Мадемуазель Марселина танцует со своим братом мистером Ланни Бэддом, Ньюкасл, штат Коннектикут". Странное индейское имя места за пять тысяч километров звучало гораздо более романтично, чем Ривьера, где каждый принимал солнечные ванны! Зрители аплодировали, и пара угощала их водоворотом белых вуалей, взлетающих, как сливки в сепараторе.

Они вернулись к столу на фоне шквала аплодисментов. Марселина, тяжело дыша, кланяясь во всех направлениях. Ланни посмотрел на своих друзей, и заметил, что младший из двух немцев смотрел на прекрасную танцовщицу с открытым ртом и восхищенными широко открытыми глазами. Марселина не преминула заметить это, как и то, что она видела. Это был красивый юноша, хорошо сложённый, солдат и аристократ в эффектной и элегантной форме. Его щеки пыхали здоровьем, а символический дуэльный шрам их не обезображивал. У Оскара были ярко-голубые глаза, и только сейчас они не видели ничего, кроме дочери Бьюти Бэдд и ее французского художника.

Она улыбнулась и протянула руку, и этого было достаточно. Молодой пруссак вскочил на ноги, поклонился в пояс и быстро занял место Ланни. Нет никаких "фантазийных танцев". Марселина не знала, на что он был способен, а пытаться и не суметь, было бы унизительно. Они будут танцевать так, как умели танцевать все джентльмены в те дни, серьезно и вяло. "Мадемуазель Марселина танцует с герром лейтенантом Оскаром фон Герценбергом, сыном Его Высокородия графа фон Герценберга из немецкого посольства в Париже". Объявление порадовало всех, Умиротворение было настроением и лозунгом часа. Ура нацистам фашистам и долой красных!

Ланни наблюдал молодую пару, так хорошо подходящую друг другу и так очевидно довольную друг другом. Его голова была полна мыслей, которые он не произносил. Марселина был глубоко обижена в своей личной жизни и в ярости она заявила: "Следующий мужчина, который захочет меня, будет платить". Будет ли платить этот красивый Юнкер? Чем он будет платить? Будет ли его отец, который содержал актрису, поддерживать идею своего сына следовать тем же курсом? Ланни мог видеть, что юноша был опасно обаятелен. И узнает ли Марселина о коричневорубашечниках таким же болезненным образом, как она узнала о чернорубашечниках? Он знал, что политические идеи ничего не значили для нее. Она была воспитана быть красивой, которой можно восхищаться, и, само собой разумеется, веселиться и развлекаться.

Один тур по залу был достаточен. Марселина вернула своего партнера на его место, а затем еще раз оркестр сопроводил ее полет от реальности. Ее партнер проводил ее уход со сцены вежливыми аплодисментами. Молодой пруссак с покрасневшими щеками и сияющими голубыми глазами воскликнул: Herr Budd, Ihre Schwester ist ein Frühlingslied!" Весенняя песня. Ланни знал, что в Париже скоро наступит весна, и что лейтенант Оскар не преминет снова прийти в Шантеклер , и что, если он пошлет свою визитную карточку танцовщице, она не отправит её туда, куда отправила много других, в мусорную корзину.

XII

Уикэнд в Шато де Брюин был для Робби Бэдда обязательным всякий раз, когда он посещал Париж. В противном случае чувства этой семьи были бы глубоко оскорблены. Дени отец не был приглашен на ужин, который барон Шнейдер давал Робби и французским магнатам, и вся семья знала причину. Дени и его два сына были в тюрьме, и, хотя это было честью, но это была также сенсация, бросающаяся в глаза, а очень богатые люди не любят вещи такого рода. Они предпочитают не демонстрировать то, что они делают, и содрогаются при мысли увидеть свои имена в газетах. Не все двести семей были солидарны с Кагулярами. И особенно тогда, когда этих "Людей в капюшонах" схватили, а в их дома нагрянула полиция, и были опубликованы фотографии бетонных укреплений, которые они построили на своих усадьбах! Дени к Кагулярам привёл Шнейдер, но теперь он уже начал думать, что, возможно, зашел слишком далеко, или во всяком случае слишком рано, и поэтому он оставил Дени без ужина, на который он пригласил де-Венделя и Мерсье и других, которые все еще играли с политиками кабинета. Дот был разрушен и вывезён, что было одним из условий, на которых эти трое были освобождены. Так что теперь сад говорил только о мире, который царил здесь семнадцать или восемнадцать лет назад, когда Мари де Брюин впервые привела Ланни сюда. Ветви деревьев и кустарников стояли ещё голыми, но земля была черной и влажной и уже теплой у стены, обращенной на юг, и несколько маленьких зеленых растений робко выглядывали из хорошо обработанной и хорошо удобренной почвы. Скоро будет весна, и абрикосовые деревья забросят свои ветви на стену, как виноградные лозы, устроят завесу из розовых цветов, прежде чем покажутся зеленые листья. А ирисы, фиалки и тюльпаны образуют внизу своего рода цветник. Седой старый садовник говорил Ланни: "Comme madame les aimait, m'sieu'!"