Эптон Синклер - Жатва Дракона

Что Ланни стремился узнать в Берлине? Прежде всего, когда Гитлер собирается ударить снова, и в каком направлении? Сейчас только этот вопрос стоял перед всем миром. Ланни рассказал Ф.Д.Р., что весной этого года он захватит либо Прагу, либо Польский коридор. Он не хотел, чтобы это произошло, но, естественно, он не мог не чувствовать удовлетворения всякий раз, когда его пророчества сбывались. Так же, как радовался Робби Бэдд, когда выпускал самый лучший истребитель в мире. Так что, когда несколько миллионов человек потеряют свободу, сын Робби Бэдда мог бы сказать: "Ну, губернатор, вы помните, что я говорил вам при моем последнем посещении?"

Теперь, проезжая по северо-востоку Франции и Бельгии, где была сосредоточена большая часть промышленности Европы, этот конспиратор думал: "Что я собираюсь спросить у Геринга" а потом: "Что я буду говорить, если он слышал о ком-нибудь из моих красных друзей?" Он будет думать о Шахте, и Круппе фон Болен, и Шарле де-Венделе и других, кого он собирался встретить, и о том, что он хотел узнать у них. Он будет думать о Гессе, и о каких новых параномальных событиях ему надо рассказать, Рудольф быть тем, кто жил по совету духов и астрологов. Прежде всего, Ланни думал о том странном человеческом существе, полу-гении, наполовину сумасшедшем, за чьей карьерой он следил почти семнадцать лет, и конца ей не было видно. Об ефрейторе, имя отца которого было Шикльгрубер, и за чьи страдания и унижения в детстве и юности весь человеческий род платил кровью и слезами.

III

Отель Адлон расположен на углу Вильгельмштрассе и Унтер-ден-Линден в самом центре Берлина, недалеко от статуй, памятников и огромных холодных серых правительственных зданий. По американским стандартам это был не большой отель. В нём всего шесть этажей, но прочных и величавых, и внутри всё очень элегантно. Это было место, куда селились все американцы, если могли себе позволить цены праздного класса. Они называли здешний бар и холл "клубом", и если жить там достаточно долго, то можно встретить "всех", так же, как в Крийоне в Париже или в Савойе милого старого Лондона. Дипломаты, крупные бизнесмены, корреспонденты газет, не ограничивающих их в расходах, и искатели удовольствий с высокими доходами, все находили здесь домашний комфорт. Сзади был сад, очень приятный в летнее время. В зимнее время в помещении температура поддерживалась по американским стандартам, и жаловались только англичане.

Президент Компании Бэдд-Эрлинг и его сын здесь были известны долгое время и оставили благоприятное впечатление. Когда они телеграфом заказали апартаменты, то им не смели отказать. Здесь все видели, как шестиколесный голубой и хромированный лимузин маршала Геринга останавливался у дверей и увозил их. Это поставило их в один ряд с обитателями Олимпа, и даже высокомерные офицеры СС в вестибюле гостиницы кланялись им. Точно так же прислуга радостно улыбалась им, зная, что все услуги будут щедро вознаграждены. Администрация отеля предупреждала газеты, и их всегда ждали журналисты, готовые спросить, что привело их в Германию. Так было удобно информировать своих друзей о прибытии в город. Для Ланни это было особенное удобство установить связь с Бернхардтом Монком.

В этом "Палас отеле" можно приобрести любую роскошь, но конфиденциальность и безопасность ни за какие деньги. Это была не вина отеля. Такие привилегии не достижимы в Нацилэнде. Прибыв поздно ночью усталым после долгой езды, попав в конце в метель, Ланни отвернул льняное покрывало и мягкие теплые одеяла своей постели и там увидел клочок бумаги. Он поднял его и прочитал: "Achtung. Abhörapparate im Zimmer!" Внимание. Комната прослушивается! Не говоря ни слова, он передал записку своему отцу, который прочитал её. Они без звука обменялись многозначительными взглядами, поскольку оба были осведомлены о том, что новый аппарат Гестапо слышит малейший шепот.

О смысле этого сообщения можно было легко догадаться. Der Dicke знал об их приезде, и о месте, где они всегда останавливаются. Для него было важно узнать, что они хотят и как себя поведут. У людей в отеле не было иного выбора, кроме как сотрудничать и информировать власти, когда американцы должны были прибыть и какие номера для них были отведены. Слуги, конечно, знают все, что происходит в таком заведении де люкс. Слухи распространяется как лесной пожар, и все узнают, что пришли агенты гестапо и установили аппаратуру в апартаментах, и, возможно, прослушивают его в соседнем. Среди прислуги были старожилы, красные и розовые, принявшие коричневую защитную окраску. Все, что хочет гестапо, было ненавистно этим лицам. И предупреждение двух американских гостей было актом саботажа. А американцы могли бы удвоить свои Trinkgeld всему персоналу как выражение их благодарности.

Ланни подержал бумажку над унитазом и зажег ее. Когда пепел упал, то он направил его в отлично работающую канализационную систему столицы Рейха. Ни он, ни его отец не взяли на себя риск поиска крошечного вибрационного диска, или провода внутри ножки кровати. Они будут следовать с удвоенной осторожностью правилам, которым продавец оружия учил своего сына с детства, никогда не говорить ничего, кроме хвалебных вещей, о стране пребывания. Ограничить все откровенные разговоры, пока не окажешься в своём автомобиле, предусмотрительно заглянув в багажник до отправления.

Поэтому Ланни сказал: "Ты заметил в этой поездке, как много заводских труб во Франции и Бельгии были мертвы, но в Германии мы не увидели ни одной не дымящейся трубы". Он позволил себе улыбнуться, поскольку диктофоны до сих пор не оборудованы телевизионными приложениями.

Его отец ответил тем же тоном. – "Они чудесный народ, немцы. Я только хотел найти способ поучиться у них". И Ланни снова: "Интересно, пригласит ли нас Герман в Каринхалле в этот раз. Ведь сейчас эта прекрасная малышка должна научиться ходить!" Они знали из предыдущего опыта, что такую наживку на эту тему Der Dicke и его любимая Эмми не смогут не проглотить.

IV

Робби хотел сначала встретиться с двумя людьми, которые в течение длительного времени был представителями Компании Бэдд-Эрлинг в Германии по организации обмена патентами и техникой с Герингом. Робби не стал разговаривать с ними ни в своей гостинице, ни в гостинице, в которой жили они. Он хотел, чтобы Ланни посадил их в машину, единственное по-настоящему безопасное место. В машине было тепло при работающем двигателе. А Ланни мог ехать, куда ему захочется.

Он был там, чтобы оказывать одолжение, и он сказал: "O.K." Робби устроился на заднем сиденье, по обе стороны от него сели его люди. Ланни повёз их в сторону Потсдама и дальше мимо заснеженных полей. На одном из них он увидел, как двигались большие танки, точь-в-точь как, как стадо слонов, мчащихся, поднимая облака снега с оглушительным ревом. Но все трое едва на них взглянули. Они были поглощены в изучении диаграмм и графиков. Каждый из этих трех принес с собою плотно набитый портфель, и их разговор был полон цифр и технических терминов, которые озадачили даже Ланни, привыкшего к терминам производства и эксплуатации самолетов за многие часы муторных разговоров. Они обсуждали некоторое время кофейник, а затем будильник, а затем птичью клетку. Ни один из этих объектов, как показалось бы постороннему, не должен был бы летать в воздухе выше десяти километров над землёй. Но эти люди так не считали и не улыбались, когда говорили это.