Тотырбек Джатиев - Пламя над Тереком

А утром с грохотом распахнулась дверь, и в хату вошел, вместе с капитаном, плотный генерал. Он сказал пароль и представился, а потом посмотрел на Хатагова и в присутствии капитана протянул к нему руки, обнял и расцеловал:

— Вот ты какой, Юсуп? Человечище! Не зря приходили в ужас гитлеровцы от твоих ударов… С приездом, дружище!..

— А Коля, мальчик мой, где? — спросил Хатагов капитана.

— Он отправлен в Москву на автомашине, товарищ комбриг, — ответил капитан.

По-южному жаркий июльский день сменился прохладной ночью. От Дарьяльского ущелья веял легкий ветерок, доносивший ароматы горных цветов и трав, пьянящие запахи зеленых склонов Главного Кавказского хребта. Безоблачное небо опиралось своей темно-синей массой на белоснежные горы. Уходил на север берущий свое начало от вершины Казбека Арфаныфад — Млечный Путь, усыпанный мириадами звезд.

В такую пору и под таким сказочно ласковым родным небом на балконе новой квартиры Хатаговых на третьем этаже небольшого дома на улице Бородинской за накрытым столом сидели и вели мирную беседу два партизана — ветераны Великой Отечественной войны. Далекий шум Терека, разделявшего город Орджоникидзе на две части, ласкал слух, напоминая о времени таяния снегов на вечно белых вершинах гор.

Добродушная и щедрая хозяйка Раиса Борисовна старалась не мешать мужской беседе и время от времени обновляла стол: то подносила горячие, только-только испеченные пироги со свежим сыром, то сочные, с необыкновенным ароматом фидджины — блюдо, которое можно увидеть только на осетинском столе…

— Так, значит, ты решил ехать, Миша? — продолжая давно начатый разговор, спросил Хатагов.

— Ну, разве можно не поехать, Харитон! — ответил Михаил Уртаев, худощавый, невысокого роста крепыш с орлиным носом и черными усами. — И только с тобой, брат. На этот раз поедем вместе. В конце концов, надо и совесть иметь. Сколько лет прошло, а ты ни разу не проведал памятные места. А сколько людей там, в Минске, да и в Логойщине тебя знают. Скажу больше: твои боевые друзья тебя ждут!

— Верю тебе, Миша, верю, — вздохнул Хатагов. — Я даже завидую тебе. Ты и в прошлом году ездил. А я вот, бирюк бирюком, никак не вырвусь. Сколько лет прошло, а я и письмом даже не откликнулся на зов друзей! Стыдно и на глаза показаться!

— Что тут стыдного? — возразил Михаил Уртаев. — В самый разгар наступления тебя из бригады перебросили в Чехословакию. Так нужно было! И по многим причинам письма писать ты не мог. Это поймут все.

— Ты правильно говоришь, дорогой мой, — с этими словами Хатагов вынул из кармана конверт, передал Уртаеву. — Прочти! Это пишет Петр Трошков. В нашу газету «Социалистическая Осетия» прислал. Сегодня мне передали.

Уртаев взял конверт, посмотрел на штамп. Свежее письмо. Достал исписанные листы ученической тетради и начал читать:

— «Всем известно, какой вклад в дело разгрома врага внесли партизаны Белоруссии. Их насчитывалось только с оружием в руках четыреста сорок тысяч. Им помогали в их тяжелой борьбе тысячи и тысячи добровольцев— связных и подпольщиков.

На временно оккупированной территории враг не знал покоя. Днем и ночью били ненавистных захватчиков народные мстители. Одиннадцать тысяч сброшенных под откос вражеских эшелонов, сотни разгромленных и уничтоженных гарнизонов, пятьсот тысяч убитых гитлеровцев…

Вместе с белорусами плечом к плечу в партизанских рядах сражались против врага представители всех народов нашей великой родины. Особую признательность и благодарность приносят жители Минской области сыну мужественного и смелого осетинского народа — бывшему командиру партизанской бригады Харитону Александровичу Хатагову из города Орджоникидзе…»

Уртаев прервал чтение, поднял голову и посмотрел на Хатагова прищуренным взглядом:

— Вот видишь! Двадцать пять лет прошло с того дня, как последний фашист-завоеватель был изгнан из Белоруссии… А тебя друзья не забыли.

— Читай дальше! — Хатагов наполнил бокалы. — Я тоже ничего и никого не забыл и до последнего вздоха буду помнить Белоруссию — вторую мою родину, моих боевых друзей! Читай! — Он встал и дальше слушал стоя.

Уртаев продолжал читать:

— «Этого высокого, стройного осетина в войну хорошо знало и сейчас помнит население от западной границы до Минска. Строгий и требовательный командир, Харитон Александрович Хатагов был душой нашей бригады… Жив ли он?»

— Ну, где ты теперь? — положив листы на стол, Уртаев подошел к Хатагову и обнял его так крепко, будто первый раз виделись с ним после войны. — Вот так, дружище! Поедем в Минск праздновать! Ведь приглашают от души!

Письма и телеграммы. Они мчались по земле и воздуху из Минска в Орджоникидзе и Ленинград, в далекий Казахстан и в солнечную Грузию, в зеленый Киев и в шумную столицу Москву, в сибирскую даль и в жаркий Узбекистан… Приносили они адресатам и радости, и огорчения. И всегда вставали неизменные вопросы: «А как ты?.. Помнишь ли?.. А как он, жив ли?.. Кого ты видел из наших димовцев?.. Пришли, пожалуйста, адресок… Передай боевой партизанский привет… Надеюсь, встретимся… Но вот еще штука: узнаем ли теперь друг друга?»

Друзья, братья по духу и оружию, четверть века были в разлуке, четверть века они мечтали о встрече. Кажется, прошло не так уж и много времени, а воды-то все-таки в реках утекло много.

«Узнаем ли друг друга?» Не праздный вопрос! Ведь четверть века, как они покинули глухие леса, сырые окопы и блиндажи, грохочущие от взрывов бомб и снарядов военные дороги, тайные партизанские тропы. Четверть века, как они, пропахшие пороховым дымом и солдатским потом, последний раз по-мужски обняли друг друга и разъехались по разным уголкам нашей необъятной родины. А за четверть века обновилась поднявшаяся из руин и помолодевшая страна, она распрямила могучие плечи и устремилась вперед и ввысь, до самой Луны и Марса.

…Настал долгожданный день встречи. Над многолюдным и утопающим в звуках музыки аэропортом Минска светило яркое летнее солнце. В этот день особенно много серебристых лайнеров друг за другом опускались на бетонную посадочную дорожку и подруливали к аэровокзалу. Гостей встречали празднично одетые минчане. День освобождения Белоруссии от фашистского нашествия— праздник всей страны и всех друзей белорусского народа за рубежом. И гости съезжались со всех концов. Четверть века назад — третьего июля 1944 года — был разоружен и пленен последний солдат из гитлеровской армии, пришедший как захватчик на белорусскую землю.

— Воздушный лайнер «ТУ-104» прибывает из Минеральных Вод, — снова перекрывает веселый шум встречающей толпы голос диктора.