Тотырбек Джатиев - Пламя над Тереком

Командир посмотрел на часы: была полночь. Около двенадцати часов кряду рвутся бомбы вокруг «Малютки». Никто раньше не слыхал о том, чтобы столько времени корабль мог находиться под бомбежкой.

Близкие взрывы сзади, с правого и левого бортов. Кажется, что вот-вот корабль разлетится. Борта скрежещут от ударяющих осколков глубинных бомб.

— Катер над головой! — доложил акустик.

— Полный вперед! — скомандовал Кесаев.

— Катер справа по борту!

От взрывов бомб снова задрожал корпус лодки, осколки гвоздили стальную обшивку, скрежетали по ней, а командир не отдавал приказов…

Не хватало воздуха. Экипаж работал лежа, чтобы подольше сохранить остаток кислорода. Еще пять, десять минут — и надо всплывать. Иначе смерть от удушья.

Придя в себя после легкого головокружения, Кесаев скомандовал:

— Подготовить корабль к всплытию!

— Корабль к всплытию готов! — доложил старший помощник.

Было три часа утра.

— Товарищ командир! — громко прокричал Сосновский. — Шумы винтов отдалились. Похоже, у немцев боезапас кончился.

Весь экипаж слышал слова акустика.

— Полный вперед! — приказал Кесаев.

Через некоторое время лодка всплыла на поверхность.

Вражеские корабли будто ветром сдуло: ни слуху ни духу! Куда они девались? Убрались восвояси или задумали какую-нибудь хитрость? Все равно. Интуитивно Кесаев чувствовал, что преследование окончено, но ни на минуту не ослаблял бдительности. Люди понемногу оживали.

— Курс па базу! Идти в надводном положении. Полный вперед!

— Есть полный вперед!

Неспроста, видно, называют моряки «Малютки» своего командира «батей». «Каплейт», «кэп», «наш кэп», «наш батя» — сколько любви и теплоты вложено в эти слова.

«Если бы не кэп, не вышли бы из этого боя живыми», «Орел наш батя», «Ну, хлопцы, молитесь за здоровье нашего каплейта — без него нам всем аминь и труба», «Надул, надул фашистов кэп, на дно пустил, как миленьких, и фамилию забыл спросить» — такие слова можно было услышать среди собиравшихся по двое, по трое членов экипажа подлодки.

Море чернело, как гигантская могила, но на свежем воздухе команда повеселела. Прокатывался смешок, срывались шутки. «Братки, — слышался чей-то голос, — на воздухе мы и без кислороду проживем».

Неровно, но работали двигатели, серело предрассветное небо, еще светились на нем редкие крупные звезды.

Казалось, что бой был давным-давно. Он уже становился легендой, хотя нервное напряжение спадало медленно, оставляло на сердце невидимые рубцы.

Лодка шла по курсу. Командиры отделений на ходу устраняли повреждения механизмов. Астан со своими помощниками— Егоровым и Деминым — стояли в рубке и тихо переговаривались между собой.

— Скажи, каплейт, что ты думал, когда дал команду всплывать?

— Решил: все равно погибать. Уж лучше всплыть и дать бой врагу. Как говорил Твердохлебов: «морда в морду». Думал, если удастся, подвести корабль к берегу, высадить экипаж, а лодку взорвать и податься к партизанам. А не дали бы высадиться — тогда на таран пошел бы! Вот как думал, — закончил Кесаев.

Демин и Егоров знали, что все было бы именно так, как говорил их командир.

— А чем бой вел бы на берегу с фашистами? — спросил Егоров.

— Как чем? Автоматами, гранатами.

— Где бы ты их взял?

— Я знаю, что у хлопцев все есть; попрятали, потому что не по уставу. Ну да бог с ними. Совесть-то у них чиста, как родниковая вода.

Егоров и Демин улыбнулись.

— Все же интересно знать, почему немцы отступились от нас?.. — снова спросил Демин.

— Устали. Им тоже нелегко пришлось: двенадцать часов подряд утюжить море… — сказал Егоров.

— Нет, не то, — продолжал Демин. — Мы их обманывали, вот они и бросились искать нас в другой стороне. Подумали, что вырвались из их кольца.

— Немцы, — тихо проговорил Астан, — были готовы сражаться до полной нашей гибели. Они не устали. Я и сейчас не уверен, что мы оторвались от них.

В это время их разговор прервал пришедший в рубку боцман:

— Разрешите, товарищ командир?

— Говорите, что у вас? — спросил Кесаев.

— Щит у Волкова исчез, товарищ капитан-лейтенант, во время бомбежки, что ли? И еще шест пропал…

— Это серьезное «чепе». А что еще? — улыбаясь, спросил Кесаев.

— Остальное все на месте, товарищ командир.

— Вот что… От нашего имени выскажи соболезнование Волкову… но пусть не печалится. Не было бы большей беды…

— Спишем, — добавил Егоров — Вместе с другими потерями спишем и шест и щит… А придем на базу, новые выпишем.

— Что ж, и на том спасибо, — вздохнул боцман, довольный, что с ним разговаривали в шутливом тоне старшие по чину, и вышел.

Он и не подозревал, какой секрет раскрыл.

Лодка шла полным ходом, оставляя за собой белые пенистые буруны, которые в этот-то момент и показались Астану Кесаеву усами и бородой огромного хохочущего великана.

Демин и Егоров вздрогнули от внезапного приступа смеха, напавшего на их командира. Их лица сейчас напоминали физиономию человека, который приготовился чихнуть и никак не может этого сделать. Астан же смеялся и сквозь смех что-то хотел им сказать, но не мог, потому что новые приливы смеха захлестывали его снова и снова…

— Астан Николаевич, — укоризненно произнес Демин.

— А вы разве не догадались? Боцман… Ведь он все объяснил. Спасителем-то оказался матрос Волков!

— ?!

— Да припомните же. Волков, чтобы его шест не брали другие, написал на нем — «Волк»… а на две последних буквы краски у него не хватало… потому что он еще и номер «Малютки» вывел на шесте… Поняли?

Егоров и Демин дружно рассмеялись.

— Ясно, каплейт, — смеялся Демин. — А когда шест и щит всплыли, немцы решили, что нам капут…

— Вот в чем секрет… «Потопили» нас и только тогда ушли. Я готов поклясться, что это так… Они еще на весь мир раструбят о своей победе. Как в сказке! Такого не придумаешь. Расскажи матросам — пусть посмеются, — закончил Кесаев.

Был уже полдень, когда радист Иван Немилостливый доложил командиру, что отремонтирована и заработала связь.

— Молодцы! — обрадовался Кесаев. — Теперь влезайте в эфир и доложите командованию, что «Малютка» возвращается на базу. Все члены экипажа живы и здоровы. Еле дышим, но идем своим ходом.

Шифровальщику и Сосновскому пришлось немало потрудиться, чтобы убедить штабных радистов, что радирует именно М-117. Для проверки штабисты потребовали назвать по имени-отчеству некоторых членов экипажа.

Когда на суше убедились, что говорят с «Малюткой», попросили связаться со штабом через двадцать минут.

— Товарищ командир, — сообщил Сосновский, — в штабе не поверили, что мы живы.

— Это я предполагал, — спокойно ответил Кесаев. — Что они сказали еще новенького?