Кейт Куинн - Сеть Алисы

– Кроме кого? – шепнула я.

Удивление мое возрастало с каждой минутой, но я заметила, что теперь по лицу хозяйки как будто пробежала рябь. Перегнувшись через прилавок, женщина пристально смотрела на Эву, словно стараясь что-то разглядеть за маской времени. И тут кровь отхлынула от ее лица, на фоне черного стоячего воротничка оно стало белым, как мел.

– Пошла вон, – сказала женщина. – Убирайся из моей лавки.

Господи , – подумала я, – во что еще мы вляпались?

– Коллекционируешь чашки, Виолетта? – Эва оглядела полки с фарфором. – Для тебя мелковато. Тебе подошло бы коллекционировать головы твоих врагов… но тогда ты бы явилась за моей.

– Раз ты здесь, значит, хочешь, чтоб я тебя прикончила. – Губы Виолетты почти не двигались. – Сука ты малодушная.

Я съежилась, как от пощечины. Но эти два бойца, разделенные прилавком, были спокойны, словно говорили о фарфоровых ложках. Они очень отличались: одна – рослая, костлявая, искалеченная, другая – коренастая, опрятная, респектабельная. Но точно гранитные колонны, обе стояли друг против друга, исторгая черные клубы ядовитой клокочущей ненависти, от которой у меня буквально пересохло во рту.

Кто же вы такие? – подумала я.

– Один вопрос. – Из голоса Эвы исчезла насмешка, такой серьезной я ее еще не видела. – Один вопрос, и я уйду. Я бы спросила по телефону, но ты бросила трубку.

– От меня ты ничего не узнаешь. – Женщина выплюнула эти слова, как острые осколки. – Я – не ты, не трусливая девка, распустившая язык.

Я думала, Эва на нее бросится. Она же наставила на меня пистолет только за то, что я назвала ее чокнутой старой коровой. Но Эва, сжав зубы, проглотила оскорбление, уподобившись мишени, принимающей в себя пули.

– Один вопрос.

Виолетта харкнула ей в лицо.

Я ахнула и качнулась к Эве, но обе женщины так себя вели, словно меня здесь не было вообще. Секунду-другую Эва не шевелилась, плевок медленно стекал по ее щеке, потом сдернула перчатку и демонстративно утерлась. Виолетта выжидала, только очки ее сверкали. Я еще чуть приблизилась к Эве. В студенческом общежитии я видела женские склоки, когда из-за сплетни противницы расцарапывают друг другу физиономии. Но сейчас наблюдала вражду, которая приводит к дуэли на рассвете.

Почему же все так непросто? – в страхе подумала я.

Эва выронила перчатку и звучно шлепнула ладонью по прилавку. В глазах Виолетты что-то мелькнуло, когда она взглянула на изуродованные пальцы.

– В девятьсот семнадцатом Рене Борделон погиб? – тихо спросила Эва. – Скажи «да» или «нет», и я уйду.

У меня вздыбились волоски на загривке. То и дело возникало это имя: в справке по Розе, в Эвином кошмаре. И вот сейчас. Кто же он, кто?

Виолетта не сводила глаз с искалеченной руки.

– Я уж и забыла о твоих пальцах.

– Тогда ты сказала, что я это заслужила.

– Ты заикаешься меньше. – Виолетта презрительно скривилась. – Что, помогает виски? От тебя несет, как из бочки.

– Виски со злостью – прекрасное средство от заикания, а я по ноздри полна и тем и другим, – рявкнула Эва. – Отвечай на вопрос, манда ты вонючая! Что стало с Рене Борделоном?

Виолетта пожала плечами:

– Откуда я знаю? Из Лилля я уехала одновременно с тобой. Тогда Борделон был в полном порядке и все еще владел «Летой».

«Лета» – так назывался ресторан, в котором работала Роза. Но только в Лиможе, не в Лилле , – в замешательстве подумала я. И потом, я же искала информацию о событиях сорок четвертого года, а не Первой мировой. Я уж хотела о том сказать, но раздумала. Лучше не встревать в эту перестрелку глазами.

Хищный взгляд Эвы впился в собеседницу намертво.

– После войны ты ненадолго приезжала в Лилль. Об этом я узнала от Кэмерона…

Теперь какой-то Кэмерон. Сколько еще новых персонажей этой пьесы выпихнут на сцену? Хотелось заорать, но я стерпела и только уставилась на Эву, словно пытаясь выудить ответ. Хватит уже вопросов, черт бы вас побрал, гоните ответы!

– … и он же сказал, что в семнадцатом Борделон погиб – горожане пристрелили его как поганого предателя.

– Он и был поганым предателем, – процедила Виолетта. – Только никто его не убивал, иначе я бы о том знала. Получи он по заслугам, весь город плясал бы на улицах. Нет, по моим сведениям, этот гад сбежал сразу после отступления немцев. Он же понимал: пуля в спину – лучшее, на что ему можно рассчитывать. В Лилле его больше не видели, это уж точно. По крайней мере, в восемнадцатом он еще был жив. Всегда выходил сухим из воды. – Виолетта криво усмехнулась. – Если Кэмерон сказал иное, он, значит, солгал. А ведь ты вечно гордилась своей способностью учуять ложь.

Я совсем ничего не понимала, только заметила, как Эва ссутулилась и ухватилась за прилавок. Я машинально поддержала ее, боясь, что она упадет. Вопреки ожиданиям, она не отшила меня едким замечанием, но зажмурилась и прошептала:

– Лжец. – Эва тряхнула седыми прядями. – Бесчувственный, сволочной лжец.

– А теперь… – Виолетта сдернула с носа очки и принялась их протирать – …можешь валить из моей лавки.

– Дайте ей минутку, – потребовала я.

Пусть иногда Эва доводила меня до белого каления, но я не позволю какой-то подслеповатой лавочнице порвать ее в клочья, когда она в таком состоянии.

– И тридцати секунд не дам. – Впервые за все время Виолетта посмотрела на меня и, пошарив под прилавком, достала «люгер», точно такой же, как Эвин. – Пользоваться им я умею, девчонка. Убирай отсюда эту суку, даже если придется волочить ее за ноги.

– Вы обе совсем охренели со своими пистолетами! – выкрикнула я.

Эва выпрямилась, лицо ее напоминало страшную гипсовую маску.

– Мы закончили, – тихо сказала она и пошла к выходу.

Подобрав с пола ее перчатку, я последовала за ней, сердце мое колотилось, как бешеное.

Нас догнал голос Виолетты:

– Сны видишь, Эва?

Натянутая, как струна, Эва встала, но не обернулась.

– Каждую ночь.

– Надеюсь, она тебя придушит. Каждую ночь мне снится, что она стискивает пальцы на твоем горле намертво.

Казалось, сейчас душат саму Виолетту – она говорила сквозь сдавленное рыдание. Дверь за нами закрылась, прежде чем я успела спросить, о ком идет речь.

– Извини, – отчужденно сказала Эва.

От удивления я чуть не опрокинула свой кофе. Мертвенно бледная, Эва обхватила кружку изуродованными руками. Когда мы вышли из лавки, она села в машину и уставилась перед собой.

– Найдите гостиницу, – тихо сказала я Финну.

Он высадил нас перед отелем напротив уютной ратуши, а сам отъехал на парковку. Мы с Эвой сели за столик в холле гостиницы. На превосходном французском Эва заказала кофе и опростала в него свою серебряную фляжку, игнорируя осуждающий взгляд официанта.