Кейт Куинн - Сеть Алисы

– Сведение-то важное, – сказала Эва. – Ради этого мы здесь и остались.

Все взвесив, Лили согласилась.

– Через два дня я встречаюсь с дядей Эдвардом в Турне. Поедем вместе. Дело серьезное, он захочет расспросить нас обеих.

Эва кивнула – это будет воскресенье, у нее выходной.

– Ты успеешь достать еще один п-пропуск?

– Мой источник, слава богу, ни разу не подвел.

Эва прикусила ноготь, уже обгрызенный до мяса. То ли из-за ареста Виолетты, то ли из-за октябрьской холодрыги, всю неделю ее терзал безотчетный страх. Почему Кристин так на нее посмотрела? Что-то подозревает? Почему немецкий лейтенант внезапно смолк, когда ему подали кофе? Догадался, что она подслушивает? Почему Рене так внимателен к ней? Что-то пронюхал и хочет ее убаюкать, прежде чем нанести удар?

Возьми себя в руки .

Вечером она опять была у Борделона. Он разжег камин и вслух читал роман «Наоборот» Жориса-Карла Гюисманса, временами откладывая книгу, дабы воплотить в жизнь наиболее пикантные сцены. Эву подобные игрища скорее утомляли, чем возбуждали, но Маргарите надлежало проявлять боязливую нерешительность, так вдохновлявшую постановщика интермедий.

– Ты делаешь успехи, дорогая, – урчал он, поглаживая ей мочку уха. – Может, нам, как герою романа, на время уехать в деревню? В какое-нибудь теплое местечко, где не будет этой тевтонской унылости. Скажем, в Грасс, в эту пору года он чудесен. Воздух буквально пропитан цветочными ароматами. Я даже подумываю там обосноваться, когда отойду от дел. И потому уже приобрел заброшенный особняк, который просто молит о перестройке его в роскошную виллу… Ты хочешь поехать в Грасс, Маргарита?

– Куда угодно, где т-т-тепло, – поежилась Эва.

– Последнее время ты постоянно мерзнешь. – Рука Рене прошлась по ее телу. – Ты, случайно, не беременна?

Вопрос едва не застал Эву врасплох, чего с ней не случалось давно. Она успела скрыть отвращение и деланно рассмеялась:

– Нет.

– Хм. В любом случае это не стало бы трагедией. – Рене положил руку ей на живот, распластав длинные пальцы между ее бедренными косточками. – Я никогда не чувствовал особого зова к отцовству, но с годами начинаешь задумываться о наследнике. А может, это дрянная погода так на меня действует. Перевернись-ка.

Правильно, что я ничего не сказала , – думала Эва, ритмично раскачиваясь. – Он бы меня куда-нибудь отправил, как изнеженную племенную кобылу, и где бы сейчас я была?

Домой она вернулась под утро, поспать времени не осталось. Эва быстренько соорудила узелок, чтоб не с пустыми руками проходить через контрольный пункт, и отправилась на вокзал. Лили запаздывала. Эва уже слегка запаниковала, но потом наконец увидела знакомую фигуру, соскочившую с пролетки. Утро выдалось сырым и зябким, капли влаги усеивали соломенную шляпку и дымчато-голубое пальто Лили. В туманном мареве она казалась совсем маленькой.

– Вот незадача, – тихо проговорила Лили, остерегаясь чужих ушей. – Второй пропуск достать не удалось. В Турне может поехать лишь одна из нас.

– Езжай т-т-ты. Мне ехать не обязательно.

– Не скажи. Начальство хочет все услышать из первых уст.

– Значит, поеду я.

– Ты еще ни разу не проходила через контрольный пункт одна. Пограничники стали очень дотошны, но я-то им уже примелькалась, а на заику они обратят внимание. Я должна быть рядом и уболтать их, если что. – Лили задумчиво покусывала губу. – Сообщение-то уж больно важное, иначе на неделю отложили бы поездку. Нам бы только проскочить сейчас, а уж в Турне раздобудем второй пропуск.

Эва глянула на угрюмых продрогших охранников на другой стороне улицы, от холода то ли озлобленных, то ли ко всему безразличных.

– Я думаю, проскочим.

– Я тоже на это надеюсь. Значит так, маргаритка: держи пропуск, вставай в очередь и не оборачивайся. Я буду через три человека от тебя.

После этого короткого инструктажа Эва сошла на мостовую, где кучка мальчишек, невзирая на промозглую погоду, затеяла игру в салочки. Прижимая узелок к груди, краем глаза она следила за Лили, которая ухватила мальчишку в зеленом шарфе и притянула к себе. Она что-то шепнула ему на ухо, вложила монетку в руку, и паренек отбежал в сторону. Лили встала в очередь. Эва вдруг так занервничала, что ее качнуло. Она приказала себе успокоиться.

Прозябший охранник трубно высморкался в большой носовой платок. Приняв подобострастный вид, Эва молча подала ему пропуск. Часовой скользнул взглядом по бумажке и махнул рукой – мол, проходи. Эва замешкалась, якобы пряча пропуск в сумочку, но на самом деле зажала его в ладони. В ту же секунду паренек в зеленом шарфе с разгону врезался в нее и повалился наземь. (На мальчишек часовые не обращали внимания, только изредка их шугали.)

– Чего ты тут разлегся! – Эва помогла пареньку подняться и, отряхивая его пальтишко, незаметно сунула пропуск ему в рукав. – Смотреть надо, куда несешься! – Собственный голос показался ей ужасно театральным.

Мальчишка отбежал и, сделав круг по площади (видимо, ему было наказано кидаться к цели не сразу), врезался в Лили, от которой получил новую порцию выволочки. Эва искоса наблюдала за ними и все равно не уследила, как ее напарница исхитрилась выудить пропуск. Однако та его предъявила, когда через пару минут подошла ее очередь.

Сердце Эвы опять застучало молотом. Охранник глянул на пропуск – неотличимую бумажку с печатью, но без фотографии. В жизни не определишь, что по этому пропуску уже кто-то прошел… Облегчение обрушилось волной, когда охранник снова высморкался и стал проверять следующего в очереди.

– Видала? – сказала Лили, переждав пронзительный вой паровозного гудка. – Тупицы безмозглые. Сунь им под нос любой квиток и шагай себе!

Эва от души рассмеялась.

– Да уж, ты во всем найдешь забаву!

– Пока что удается, – беспечно ответила Лили. – Как думаешь, в Турне у нас будет время купить дурацкие шляпы? Я хочу такую, из розового атласа…

Эва все еще похохатывала, когда это случилось. Позже она изводила себя вопросами: своим беззаботным смехом она привлекла к ним внимание? А что было делать? Ах, если бы…

Веселость ее унял резкий голос:

– Ваши документы, фройляйн!

Лили удивленно обернулась.

Их окликнул не простуженный часовой, но молодой гауптман в форме с иголочки. Взгляд его из-под козырька, ронявшего дождевые капли, был тверд и подозрителен. Эва отметила порез от бритья на его подбородке и белесые ресницы. Язык ее стал точно каменный. Сейчас он бы не выговорил даже одного слова, а не то чтобы застрекотать как пулемет Шоша, косивший солдат в окопах…

Заговорила Лили, легко и досадливо:

– Документы? Нас уже проверили.

Она кивнула на охранника.