Ольга Вяземская - Воровка. Королевы бандитской Одессы

Марго чувствовала себя котенком, которого вытащили из выгребной ямы, вылечили и сделали любимой домашней кошечкой. Ее слушали, как отец когда-то, мило поправляли, когда она ошибалась во французских временах. Как-то Серж в ресторане познакомил ее с поэтом, господином Ядовым. Тот все целовал Марго пальчики и ахал ее рассказам об отце. Должно быть, Сержу она была безразлична… Хотя, наверное, вид избитой девочки задел какие-то струны в сердце «Коршуна».

Марго не была уверена, что полюбила Сержа. Нет, она скорее была ему благодарна и за свое спасение, и за то, что он не бросил ее дома, как глупую куклу, что относился к ней как к равной. А большего девушке сейчас и не нужно было.

Прошел, наверное, целый месяц. Марго, в общем, не вела счет дням — что толку от того, пятое июня или седьмое, июнь на дворе или август… Понемногу она приходила в себя, обретала голос и вдруг с удивлением обнаружила, что у нее есть некое место в банде. Однако пока ее на «работу» не брали, хотя много и часто расспрашивали. Вернее, просили повторить то, что рассказывал отец о ремонтном гараже, о настроениях.

Марго честно повторяла, не совсем понимая, зачем Сержу это нужно. После одной из таких бесед она решилась и попросила Кривицкого взять ее на «дело». К крайнему удивлению Марго, тот согласился.

Богатый дом сахарозаводчика Градова был в тот вечер ярко освещен — отмечали день рождения жены хозяина. «Коршунов» впустили, приняв за гостей. По натертому до блеска паркету едва слышно стучали каблучки дам, в начищенных до блеска носках туфель господ отражались горящие люстры.

Марго не могла поверить глазам. Она подошла к Сержу, который со скучающим видом осматривал гостей, и прошептала:

— Я словно в детство попала… Будто нет войны, будто все живы… И что, они вот так все эти годы?

— Да-с, им при любой власти вольготно. Сахар, поди, любой власти нужен. И сладости, лакомства. Вот господа и пользуются положением.

Марго вспомнила, с какой радостью отец в самые черные дни принес селедку и ломоть хлеба. Какой у них был роскошный ужин, и сколько счастья светилась в глазах папеньки…

— Серж, мне дурно… Давай присядем.

Кривицкий подвел девушку к креслу, наклонился.

— Воды? Пунша?

Девушка улыбнулась ему синими губами, осторожно платочком промокнула глаза.

— Все хорошо, просто я готова их голыми руками растерзать… Скоты, ублюдки… Подонки…

— Ну-ну, детка, такие прекрасные дамы, как ты, не должны пользоваться подобными словами. Мы их слегка проучим… Господа марксисты говорят, что надо делиться. Так пусть эти уважаемые горожане нынче поделятся с нами…

Гости, мило переговариваясь, наконец собрались в большом зале, где хозяйка сегодняшнего события уже ожидала подарков и поздравлений. «Коршунов», вместе с Марго, было пятеро, но этого вполне хватило, чтобы перекрыть все входы в зал. Собственно, господа бандиты живописно разместились у распахнутых настежь дверей и неторопливо их закрывали. Марго под руку с Сержем остановились в паре шагов от хозяина дома.

Тот с недоумением посмотрел на пару, которую, уж господин-то сахарозаводчик знал, сюда никто не приглашал. Он даже попытался открыть рот, но Серж его опередил. Кривицкий неторопливо вытащил блеснувший металлом пистолет, поиграл им так, чтобы это мгновенно увидели все гости, и звонко взвел курок. В наступившей тишине барабан повернулся с чудовищным грохотом.

Дамы остолбенели, лица мужчин покрылись потом.

«Ох, как бы я сейчас по каждому из вас прошлась бы… плеткой, а лучше тем самым канатом вонючим. Чтобы на всю жизнь, сколько ее там у вас осталось, запомнили…»

— Господа и дамы, — тем временем заговорил Серж, — я прошу вас воздержаться от чрезмерно резких движений. Прошу также не пытаться позвать полицию, дом окружен. Ваше спокойствие поможет нам расстаться быстро и без излишних эксцессов. Прошу передать мне пятнадцать тысяч рублей в пользу анархистов-эгоистов. И буквально через мгновение после того, как я получу эту сумму, мы исчезнем, чтобы вы могли продолжать свой прекрасный вечер…

— Я прошу прощения, сударь, — задребезжал мужской голос откуда-то из-за спицы хозяина. — А кто такие эти анархисты?

— Ой, дядя, — в сердцах проговорил хозяин дома, — ну таки шо вам за дело до етих господ?

— Не, Мишенька, дела никакого нет. Однако же денежки счет любят. Я таки должен знать, что вписать в расходную книгу…

Марго оглянулась: дядя хозяина дома оказался сухоньким старичком. Однако девушка могла прозакладывать голову, что именно он крутит тут всеми, именно он есть настоящий хозяин и сахарозаводчик.

«Во его бы за цыплячью шейку… Мы бы не пятнадцать тысяч — пятнадцать миллионов вмиг получили…»

Кривицкий продолжал поигрывать наганом и молча смотреть на гостей.

— Ну шо вы хотите, молодой человек? Пятнадцать это таки слишком, слишком много. Пусть будет пять… А еще-таки лучше три тысячи! Неужели етих ваших эгоистов три полновесные тысячи не устроят?

— Три тысячи, уважаемый, это таки слишком, слишком мало… Пятнадцать куда лучше…

— Но ви же знаете, каким потом таки зарабатывается каждая копейка!.. — Хозяин, похоже, любил поторговаться.

Однако Марго не захотела проверять, умеет ли он это делать. Девушка легко вынула револьвер из пальцев Сержа, взвела курок и для пробы выстрелила вверх. Отдача едва не вывернула ей руку, но она этого не заметила — уж слишком громкой была реакция гостей.

Дамы завизжали, кто-то попытался упасть в обморок, штукатурка присыпала фраки гостей, вмиг превратив уважаемое собрание в перепуганное стадо.

— А ну деньги сюда, мигом! — закричала Марго.

Девушка скосила глаза — Серж похоже, перепугался не меньше гостей. Однако он был все-таки Коршуном и хотя бы устоял на ногах.

— Я таки извиняюсь… — попытался что-то сказать хозяин дома.

Но Марго уже знала, что надо делать, — теперь этот тяжеленный револьвер был продолжением ее руки. Она словно пальцем прицелилась в колено сахарозаводчика. Раздался выстрел, и на светлых брюках хозяина дома расплылось красное пятно.

Господин Градов страшно захрипел. «Коршуны» наконец пришли в себя и закрыли все три двери в зал. Марго выбросила из огромного хрустального блюда яблоки и показала гостям.

— Вот сюда… деньги и все остальное… Да побыстрее!

Серж боялся взглянуть на девушку — теперь он понял, что не зря Харлам назвал ее зверем. Но было поздно что-то менять. Он взял блюдо и подошел к тучному гостю. Тот послушно бросил толстый кожаный бумажник, шлепнувшийся, как здоровенная жаба. Марго, похоже, было этого мало. Она вытянула руку и сорвала с шеи спутницы тучного господина бриллиантовое колье. Дама закричала.

— Ну-ну, не надо так орать. Замок слабый, на твое счастье. Пошла вон… — Марго уже не кричала, а шипела.