Вальдемар Лысяк - Императорский покер

Общепринятые представления о Наполеоне тиражируют односторонний образ "вождя". А ведь этот человек был выдающимся математиком (замечательный историк, Людовик Маделен, назвал его "Предводителем математиков") и законодателем (Наполеоновский Кодекс, на котором и до сих пор основаны европейские законы, был им составлен лично). В военный поход на берега Нила он взял несколько десятков ученых различных специализаций и основал в Каире Научный Институт, который мы обязаны благодарить за "открытие древнего Египта" (Керам). С выдающимися астрономами того времени, Лагранжем, Лаландом и Лапласом, он обсуждал наиболее сложные проблемы из их области, восхищая их пониманием сложностей этих задач. Количество существенных изобретений, сделанных в эпоху Первой Империи является абсолютно рекордным, принимая во внимание их отношение к периоду, когда эти открытия и изобретения были сделаны (десять лет)

25 декабря 1797 года генерал Бонапарт был принят в секцию механики Французской Академии. И вот этот исхудавший юноша, который парочкой пинков своего военного сапога очистил Италию от австрийцев, и которому все теперь с поклоном уступают дорогу, с покорностью склоняет голову перед честью, которой он удостоился. Он делает это как влюбленный перед любимой, ибо наука является его величайшей, самой нежной любовью, только знанием можно ему импонировать (в будущем он несколько раз с печалью повторит, что судьба заставила его отбросить научные амбиции). В день номинации со всей скромностью он пишет в благодарственном письме, что в отношении своих ученых коллег он "долго еще останется учеником".

Когда генерал превратился в императора, эта почтительность по отношению к науке не уменьшилась ни на волосок. В момент вхождения в двери Академии монарх превращался в незаметного члена механической секции, а когда как-то раз он опоздал на какое-то из заседаний, и все стулья уже были заняты, тогда он, император французов, король Италии, повелитель половины континента… остался стоять (sic!), поскольку — как заявил сам — "перед наукой мы все равны". Конечно, все это можно объяснить желанием порисоваться, но может ли кто привести другой пример подобной "рисовки" во всей истории?

1806 год. Наполеон появляется в Торуни, и первыми же словами в адрес городских властей были:

— А есть ли у вас памятник вашему замечательному земляку, Копернику?

Это доказательство пренебрежения к функционирующей уже тогда прусской пропаганде относительно, якобы, немецкого происхождения Коперника поляков изумило. В Польше тогда повторяли стишок о Копернике, написанный одним из учеников Богомольца [13] Францишек Богомолец ( польск. Franciszek Bohomolec ; 1720 — 1784 ) — деятель польского Просвещения , иезуитский богослов. Основоположник польского театра, поэт, лингвист, историк, издатель. — Википедия :

Узнав, что все оставшиеся от Коперника памятные места находятся в ужасном состоянии по причине заброшенности, император разгневался и приказал отреставрировать их все за собственный счет. Верно биограф Коперника, Иеремия Васютинский, назвал Наполеона "пионером культа Коперника в Польше" [14] Еще один пример того, что Автор писал книгу давно, сейчас он уже не столь категоричен в отношении национальности Коперника. Относительно же происхождения выдающегося ученого прочтите какую-нибудь его биографию (но только не польского автора). Еще могу порекомендовать книгу "Лунатики" Артура Кестлера. — Прим. перевод. .

Александр, которого Лагарп накачал республиканским демократизмом, радикальными статьями Локка и Руссо, начал весьма похоже — да что там, антимонархически! В проведении внутренних реформ ему должен был помочь созданный приятелями-фанатиками (Чарторыйский, Строганов, Кочубей и Новосильцев) "тайный кабинет", называемый так же "Комитетом общественного спасения". Они освободили многих ссыльных, провели реорганизацию системы администрации и права, облегчили жизнь барщинным крестьянам, перевернули вверх дном публичное просвещение, подчинив школьное образование университетским кураторам. Но, за исключением последнего (появилось несколько новых университетов) — все остальное вошло в жизнь лишь частично, очень часто: всего лишь на бумаге или навязано царем самым жульническим образом. Например, новый конституционный уклад, который должна была получить Россия, в соответствии с намерениями Александра был составлен таким образом, чтобы стать эффективной ширмой для самовластного тоталитаризма. Биограф Александра I, Морис Палеолог, определил это следующим образом:

"В глубине души он вовсе не либерал, скорее, мечтатель, чтобы стать таким. Его гуманитарный либерализм плавится в абстрактных и туманных формах свободы. Так что, если он намеревается дать России новый уклад, он тут же оговаривает, что никакие правомочия предыдущей власти отменить нельзя, поскольку этого ему не позволяет династическая гордость и его собственное величие. Ему не хватает будничной помпезности двора, в которой он превосходно бы себя чувствовал".

Александр быстро избавился от юношеских мечтаний и перешел в ультрареакционный лагерь. Помогли ему в этом, подталкивая в сторону Священного Союза: увлекавшаяся мистикой мошенница Криденер [15] Баронесса Варвара Юлия фон Крюденер, урождённая Фитингоф (1764–1824) — франкоязычная писательница из остзейских дворян , проповедница мистического христианства, в течение нескольких лет имевшая огромное влияние на императора Александра I . — Википедия , австрийский канцлер Меттерних и тупой изверг из собственной конюшни, генерал Аракчеев [16] Еще один пример предвзятого отношения Автора к России. Да, граф Алексей Андреевич Аракчеев был большим любителем муштры и фрунта, внедрял военные поселения, но солдатом был честным, пройдя путь от кадета до генерала и военного министра, лично участвовал в боях, занимался развитием артиллерии; тупым извергом он никак не был, достаточно ознакомиться с историей его жизни. — Прим. перевод. . После чего Россия превратилась в еще сильнее скованное кандалами место невыносимого угнетения и самоволия.

Доброжелательные к нему историки пояснили отсутствие успеха в реализации "великой реформистской химеры" трудностями, встреченными внутри страны, бременем реальности, которое в то время осилить было просто невозможно. Здесь вспоминаются слова Жильбера Цесброна: Привилегированные весьма ценят мелкие препятствия — они устраняют последние угрызения их совести".

Любопытно было отношение обоих партнеров к официальной религии. Религиозный опыт Александра был типичным для него театром. Его вера в Бога походила на озеро, которое то высыхает, то выходит из берегов — в зависимости от обстоятельств. Екатерина II, приятельница Дидро и Вольтера, кумир энциклопедистов ("Notre-Dame de Petersbourg"), старалась воспитать внука в безразличии к христианству, прививая ему убеждение, будто бы религия обладает ценностью только в качестве "полицейского учреждения". Лагарп это дело продолжал и как-то раз продиктовал ученику предложение: "Спаситель — это иудей, имя которого приняла секта христиан".