Кэтрин Уэбб - Потаенные места [litres]

Пудинг ахнула и невольно сделала шаг навстречу Ирен. Девушка буквально уставилась на нее, утратив дар речи.

– Но… как же ваши слова о том, что его нашли с лопатой в руках, и все такое? – произнесла она в конце концов.

– Забудь о них. Возможно, я пыталась убедить саму себя. Потому что, видишь ли, у меня бывают предчувствия. Знаю, это звучит не вполне понятно. Но я постараюсь объяснить. – И она рассказала девушке о своем двоюродном брате Гилберте, о том, как он умер, а затем вспомнила о других ситуациях, с которыми у нее были связаны подобные странные чувства. – Моя интуиция подсказывала мне что-то довольно редко, но с тех пор, как я сюда приехала, таких случаев было несколько. И каким-то образом… не знаю как, но мне сдается, все они… связаны. Связаны с тем, что случилось. – Она замолчала и попыталась прочесть мысли девушки по ее лицу. Казалось вполне вероятным, что Пудинг сочтет ее сумасшедшей. Ирен почувствовала, что ей не хватает воздуха, а сердце бешено бьется. – Все это звучит очень… странно, не так ли? – проговорила она. – Совершенная фантастика. Пожалуй, мне не следовало ничего рассказывать.

– И какие необычные ощущения у вас возникали с тех пор, как вы сюда приехали? К чему они относились? – спросила Пудинг, слегка нахмурившись.

– Первое появилось, когда мы нашли ту старую куклу в дымоходе в комнате для занятий. Оно было очень сильным. Как если бы я узнала ее. Тебе известно чувство, которое появляется, когда не сомневаешься, что видела какое-то место или какого-то человека, но хоть убей не можешь вспомнить, где и когда? Затем… затем, конечно, было очень странно, что Таннер так отреагировал на куклу, когда ее увидел. И его мать сказала, что грядут перемены… Пожалуй, это выглядело не менее значительным, правда? В конце концов перемены, безусловно, настали.

– Это так, – произнесла девушка не по годам взрослым голосом.

Затем Ирен рассказала про странный огонь в камине, горевший в жаркий день, и про то, как никто не признавался в том, что его зажег.

– Кто бы мог это сделать, если Нэнси и слуги тут ни при чем? – спросила Пудинг.

– Вот именно, – отозвалась Ирен. – В этом-то и дело. Кто? А в другой раз я почувствовала что-то необычное… – Она заколебалась. – Ну, это случилось, когда я встретила Хилариуса. Конюха. И непонятное ощущение возникает каждый раз, когда я его вижу.

– Хилариус? – воскликнула Пудинг. – Ну, его вы упомянули зря! С Хилариусом все в порядке… он друг. Своего рода.

– Я не говорю о нем ничего плохого, Пудинг. Я просто… просто почувствовала какую-то странность. Темнота. Вот единственный способ ее описать. Как будто он отбрасывает больше тени, чем полагается.

Она умолкла, потому что Пудинг покачала головой.

– Здешние жители всегда были настроены против него, ведь он чужой, – сказала девушка.

– Не в этом дело, и я не настроена против него. Я просто пытаюсь тебе все рассказать. Я имею в виду… он мог зажечь огонь в доме, ведь он все время здесь, в конце концов.

– Присматривает за шайрами или спит, да. Готова поспорить, он ни разу не был в самом доме…

– Нет, был, – заявила Ирен с внезапной и необъяснимой уверенностью. – Извини.

– Ну что ж, – произнесла Пудинг, после чего сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. – Чашечку чая?

Ирен сидела на табуретке в сарае для хранения сбруи, пока Пудинг разводила огонь в небольшой плите и кипятила на ней чайник. В маленькой комнате сильно пахло мылом для седел, кожей и копытным маслом [74] Копытное масло – натуральное костное масло (изготавливается из суставов крупного рогатого скота) для ухода за изделиями из кожи. . Ирен, одетая в юбку и блузку, чувствовала себя здесь пришелицей из другого мира. Она неловко положила ногу на ногу, обхватила руками колено и смотрела, как Пудинг накладывает чайной ложечкой заварку в коричневый чайничек со сколом.

– Я не думала, что вы действительно захотите помочь, – сказала Пудинг, не поднимая глаз. – Я спросила только… из-за того, что все было так плохо. Но вы первая, кто сказал, что верит в невиновность Донни. – Она посмотрела на Ирен. В ее глазах читалась немыслимая смесь надежды и страха. – Даже старый Джем и Нэнси… Они очень сожалеют, но тоже думают, что Алистера убил он.

– Помимо всего прочего, у него не было, насколько я знаю, никаких причин это делать, – проговорила Ирен. – И у него не было причины терять самообладание.

– Вот именно! – страстно воскликнула Пудинг. – Нужно найти мотив , это мне и суперинтендант сказал, только тогда можно быть уверенным, что пойман настоящий преступник. Но полицейские решили, что Донни мотив не нужен, а это не так! Не так! Мой брат никогда бы не напал… без причины! И я знаю, Алистер… я имею в виду, мистер Хадли… никогда не упрекнул бы Донни из-за розового куста. Он мне сам об этом говорил. Так что Донни…

– Пудинг, – сказала Ирен, чтобы ее остановить. – Пудинг, довольно. Нет необходимости убеждать меня.

– Простите… – Пудинг глубоко вздохнула, и Ирен стало понятно, какая сила воли живет в этой юной девушке, помогая переносить все невзгоды. А потом ее охватил стыд от мысли, что сама она совершенно сломалась перед лицом собственных несчастий. Сломалась, превратившись в бесхребетную куклу.

– Ничего, все в порядке. Если мы узнаем, кто хотел его смерти и почему, тогда… ну, тогда мы обязательно сможем найти убийцу.

– Но как нам это узнать? Такого человека здесь нет! Алистера любили все.

– Очевидно, не все, – тихо проговорила Ирен. Повисла тревожная пауза, после которой она продолжила: – Первым приходит в голову мистер Таннер. Он определенно казался… расстроенным чем-то, когда мы видели его дома. Сильно расстроенным. И он, судя по всему, очень жесток.

– Ужасно жесток! – воскликнула Пудинг, яростно терзая ложечкой чаинки в заварочном чайнике. – Но у него есть алиби, помните?

– Да, я об этом слышала. Но ведь отсюда до Биддстона не очень далеко, верно? Разве он не мог побывать в Слотерфорде после того, как его уложили спать, и вернуться до того, как его пришли будить утром?

– У него для этого было достаточно времени. Но хозяин паба заявил, что Таннер проспал у него в сарае всю ночь и был мертвецки пьян.

– Но он ведь не наблюдал за ним всю ночь, не так ли? Я имею в виду, Таннер был в сарае один. И никто за ним не присматривал.

– И вправду.

Ирен приняла дымящуюся кружку черного чая, темного и горького от особого способа заварки. Она сделала небольшой глоток и вспомнила ужасное утро смерти Алистера. Странная тишина в доме, от которой у нее покалывало кожу, серая завеса дождя за окном, чувство разочарования, порожденное тем, что она впервые со дня свадьбы не видела мужа прежде, чем он ушел на весь день. От этих мыслей у нее встал комок в горле, и Ирен ощутила новую вспышку гнева.