Кэтрин Уэбб - Потаенные места [litres]

– Что ты здесь делаешь, Пудинг? – спросил он.

Пудинг, прищурившись, посмотрела на Пита, и у нее появилось странное чувство, что перед ней сразу два человека. Большой курносый мальчик, на три года ее старше, съевший однажды лягушачью икру и смеявшийся над ней, когда она застряла в яслях на пикнике воскресной школы, и рослый парень с широкими плечами и густой порослью рыжеватых волос на груди, виднеющихся через раскрытый ворот рубахи. Он украдкой бросил взгляд на своих товарищей, кто-то из них ухмыльнулся, и Пудинг ощутила, что снова стала мишенью для шуток. Она постаралась подавить смущение, хотя оно и заставило ее заметить, как сильно она вспотела и как ужасно въелся в ее одежду конский запах.

– У меня есть новые доказательства по делу об убийстве Алистера Хадли, – сказала она, пытаясь придать своему голосу серьезности, чтобы не походить на взбудораженного ребенка.

– У тебя есть что?.. – переспросил Пит.

– У меня есть новые…

– Да, я это расслышал, просто… – Он тряхнул головой. – Дело твоего брата уже закрыто, Пудинг.

– Не может быть. Знаешь, миссис Хадли в убийстве ни капельки не замешана. То, что я выяснила, представляет все в совершенно ином свете и доказывает, что мой брат невиновен!

– Но это ты обвинила ее!

– Да, но я ошибалась. Ты можешь просто выслушать меня, Пит? В смысле, констебль Демпс…

– Можешь называть меня просто Пит. Когда поблизости нет моего босса.

– Хорошо, – согласилась Пудинг и вытащила из сумочки сборник рассказов об уилтширских убийствах. – Вот что я нашла в этой книжке. Я читала ее раньше, но забыла, а тут все написано черным по белому. Убийство Алистера Хадли является точной копией убийства, которое произошло ровно пятьдесят лет назад. Абсолютно таким же образом была убита и местная девушка по имени Сара Марток. Донни не мог этого сделать, ведь так? Как он не мог убить и Алистера. Это все доказывает!

Пит Демпси взял книгу и, нахмурившись, стал читать, в то время как Пудинг не сводила с него нетерпеливого взгляда. Ей было трудно держать руки неподвижными, поэтому она то сжимала их, то разжимала. В голове у нее беспорядочно роились мысли.

– Эй, парень, мы будем читать псалмы или убирать овес? – крикнул Сирил, отец Пита.

Он возглавлял группу из четырех человек, которая обступила тяжелый воз, бросая в него снопы овса. Это была массивная, укрепленная полосами железа телега, выкрашенная в синий цвет, с алыми колесами. Сделанная для Сирила еще отцом нынешнего мастера, она была такой же прочной теперь, какою была сразу после изготовления. Пудинг катали на ней, когда она была маленькой. Запряженные в повозку степенные волосатые шайры потели под тяжелыми хомутами. Их вид внезапно вызвал у девушки воспоминание о Донни, когда тот ехал на одном из них в шортах и без седла. Его голые ноги сплошь покрылись тогда конским волосом, и он принялся бегать за ней и другими девчонками, притворяясь оборотнем, злобно рыча и скрежеща зубами, а они с визгом убегали от него по полю.

– Иду, папа! – крикнул в ответ Пит и с извиняющимся взглядом вернул книгу. – Я не могу бросить работу и читать сейчас, Пудинг. Мисс Картрайт. Пудинг. – Он сжал губы. – Вообще-то, сейчас очень жарко, и мысли путаются. Не можешь… не хочешь ли ты встретиться со мной позже? Тогда у тебя будет время рассказать обо всем, согласна?

– Ну да, я полагаю, согласна. Но разве это не официальное дело полиции? Я бы предпочла…

– Встретимся после, – настаивал он. – В пабе, около шести, идет?

– В пабе? – Пудинг никогда раньше там не была и тем более стеснялась прийти вечером, когда в нем полно мужчин. – Э-э… Не годится. Мне нужно вернуться домой к ужину.

– Ну, мы могли бы всегда… Мы могли бы… Ладно, все в порядке. Тогда в восемь, – произнес он, тяжело вздохнув, как будто обмен короткими репликами стоил ему немалых усилий.

Пудинг кивнула и двинулась прочь, не обращая внимания на насмешливые замечания в ее адрес, которые послышались за ее спиной. Золотая стерня щекотала ноги, земля была рыхлой, усыпанной кусками известняка. Она шла решительно, словно стремилась к какой-то цели, хотя понимала, что идти ей, по сути, некуда.

Она подумала о том, чтобы вернуться на ферму и снова поговорить с Ирен. У той явно настал новый миг озарения, когда Пудинг рассказала ей об истории в книге про убийства. И Пудинг сама это наблюдала. Лицо Ирен исказилось от страха – того страха, который возникает, когда остаешься на улице одна после наступления темноты и думаешь, что видишь неподалеку фигуру человека, спрятавшегося за деревом. Человека, которого нельзя как следует разглядеть. Она долго смотрела на книгу с таким видом и, казалось, почувствовала облегчение, когда Пудинг предложила показать ее Питу. Но как Пудинг ни пыталась, ей так и не удалось выудить у Ирен, что та почувствовала или подумала. Ирен просто согласилась, что первое убийство, скорее всего, связано со вторым. Так что в конце концов Пудинг решила дать Ирен время, чтобы переварить случившееся, и отправилась домой. Для этого ей потребовалась вся сила воли, так как она чувствовала, что просто взорвется, если ей не удастся с кем-нибудь снова поговорить об этом в ближайшее время.

Когда Пудинг сказала матери, куда собирается идти вечером, Луиза улыбнулась.

– Как, с мальчиком Сирила Демпси? Вот это сюрприз. Но по крайней мере, я буду знать, что ты в обществе служителя закона и потому в безопасности, – сказала она.

Тем не менее Пудинг написала записку отцу, который отправился к больному, на тот случай если мать забудет, где ее дочь, прежде чем тот вернется домой. Пудинг приняла ванну и, не имея понятия, что следует надевать в паб, где ей придется в любом случае выглядеть белой вороной, остановилась на простой юбке и чистой блузке, а также сделала все возможное, чтобы привести волосы в порядок. По большому счету это не имело значения. Они вновь разлохматятся и слипнутся от пота к тому времени, когда она доберется до Форда. Не оставалось иного выбора, кроме как идти пешком, ибо дорога туда была слишком крутой для езды на велосипеде. Она повесила сумку через плечо и отправилась в путь. В убывающем желтоватом свете река была похожа на сироп. На дальнем берегу стояла тонконогая цапля и лениво чистила клювом серые с белым перья, а маленькая буро-белая оляпка едва тревожила поверхность воды, ныряя за добычей. Ближе к Форду шум фабрики стих, и стали слышны далекое блеяние овец, шепот ветра в высокой траве, ее шорох под ногами. На последнем участке луга рос горéц, целое облако качающихся на ветру розовых соцветий, невероятно красивых. Пудинг едва могла поверить, что такие ужасные вещи, как убийства на фабрике, были возможны в этом месте, которое, казалось, дышало невинностью. Она почувствовала себя обманутой.