Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

Однако я уже стала бы его женой, а ребенок носил бы его имя, и я получила бы хоть и временное, но пристанище. Что еще мне было делать? Я думала, что быть замужней на момент родов – это спасение. У ребенка появилось бы имя, у меня – супруг. Теперь меня ждет позор при рождении малыша, а юноша, которого я хотела заполучить в мужья и при этом обмануть, называет меня шлюхой.

Опускаю голову на ладони и плачу, уткнувшись в его жестокое письмо. Я правда не знаю, что мне делать. Не представляю, как мне сейчас поступить. Ребенок вдруг переворачивается и начинает сильно давить на живот, поэтому нужно поспешить в уборную и пописать. Боже, какое мучение. Худшего и придумать нельзя, но именно это со мной и происходит. Я была так счастлива в качестве жены Неда и подруги Джейни, королевской наследницы и сестры святой, а теперь я низко пала. Совсем низко. Так низко, что сомневаюсь, смогу ли я снова встать с колен.

Фрейлин из покоев Елизаветы легко убедить в том, что мне нездоровится. Утомленное выражение лишает мое лицо девичей миловидности, ночами не сплю, потому что малыш начинает толкаться, едва я ложусь в кровать. Под глазами залегли темные круги, чудесную кремовую кожу портит россыпь прыщей. Со стороны может показаться, что это дизентерия. Я опухла, словно от водянки, постоянно болят спина и промежность. И каждый день, прислуживая королеве, я вынуждена стоять и стоять, пока она сидит, прохаживается или танцует. Мне приходится делать реверанс с прямой спиной и улыбаться. Это похоже на длительную пытку самым жутким приспособлением в Тауэре – лучше бы уж признаться во всем и получить наказание, чем врать и терпеть бесконечную боль. Подними они меня на дыбу, и то не было бы так плохо.

Поездка продолжается, мы движемся от одного чудесного дома и гостеприимного хозяина к другому; Елизавета крайне счастлива – Роберт Дадли все время рядом, они танцуют вечерами напролет и спят в соседних комнатах. Они напоминают юную влюбленную пару: флиртуют и смеются, играют в азартные игры и вместе катаются на лошадях. Они счастливы, как когда-то были я и Нед, пока Елизавета не отправила его за границу, приговорив меня к одиночеству и позору.

Я пишу одной из горничных, оставшихся в Вестминстере, с просьбой залезть в мой сундук в хранилище с драгоценностями, достать коробку с моими украшениями и отправить мне все то, что я получила в подарок от Генри Герберта. Надо вернуть ему дурацкий портрет и медальон с локоном волос. Деньги я потратила, так что их возместить не получится.

От горничной ни слова – боюсь, она не получила мое письмо или не может найти вещи, а может, случилась еще какая путаница. Еще до того, как я пишу следующее письмо, в котором прошу поторопиться и делать как велено, двор прибывает в новый дом моего дяди Джона Грея в Пирго. Он трогательно гордится величественным дворцом, дарованным ему королевой. Желая разделить и со мной ее расположение, Грей назначает меня на важные роли в развлечениях Елизаветы, хочет, чтобы я руководила танцами, и не понимает, почему я ускользаю от ее внимания.

– И выглядеть ты стала хуже, – недовольно замечает он. – В чем дело, девочка моя? Ты располнела. Нельзя переедать, пока тебя не назовут королевской наследницей и не утвердят в парламенте. Королева не терпит обжор. Нам всем нужна симпатичная наследница, которая сможет родить детей. А ты выглядишь утомленной.

– Знаю. Простите, – кратко отвечаю я.

Я вдруг думаю, не рассказать ли ему о том, что я погрязла в грехе куда более серьезном, чем обжорство, но при взгляде на его точеные черты лица не рискую признаться, что очередная племянница Грей оказалась не по ту сторону престола.

– Что это там у тебя под накидкой? – вдруг интересуется он.

– Моя кошка Булавка.

Милая белая кошечка не вызывает у Джона Грея улыбку.

– Какая нелепость, – говорит он. – Держи ее подальше от моих гончих, иначе они ее разорвут.

– Письмо для леди Катерины, – объявляет слуга и подает мне послание с гербом Пемброков. – Посыльный ждет ответа.

– Неужели? – Голос дяди сразу становится радостным. – Это от Генри Герберта? Его отец недавно говорил со мной. Вроде как хочет восстановить вашу помолвку. Открывай его, девочка.

– Лучше я прочитаю его потом, – говорю я.

Во рту пересохло. Он смеется.

– Да не стесняйся меня. – Грей начинает обсуждать со слугой приготовления к ужину для королевы, а я тем временем вскрываю печать и разворачиваю одну страницу.

«Мадам, требую без промедления с этим посыльным отправить мне письма, подарки и мой портрет, иначе, говорю откровенно, о вас станет известно во всем мире, как мне, слава Господу, и многим другим стало известно о вашем распутстве».

Меня едва не тошнит. Я снова перечитываю его слова. Герберт же знает, что я в поездке, – неужто думает, что я повсюду вожу с собой его портрет? Бедный глупец, наверное, именно так он и считает. Сколько же в нем тщеславия. Сколько бестолковости. Я рада, что мы не поженимся, хотя что же я буду делать, если Генри не возьмет меня замуж и объявит шлюхой?

– Все хорошо? – интересуется дядя. – Выглядишь не очень счастливой. Небольшая размолвка?

– Все в порядке, – с трудом выдавливаю я ложь.

Если не вернуть Генри его письма и он объявит меня любовницей Неда, я потеряю расположение королевы, и вместе со мной падут мой дядя и все родные. Мария будет вынуждена покинуть двор – куда же она пойдет? Нам перестанут платить жалованье как придворным дамам, мы больше не получим ни подкупов от просителей, ни подарков от Елизаветы. Мой крах разрушит всю семью. Где же родится этот малыш и кто будет его обеспечивать?

– Все в порядке. – Я обнажаю зубы в безрадостной улыбке. – Все в полном порядке.

– Прекрасно, прекрасно, – с оживлением отзывается Грей. – Может, попросим у королевы разрешения на ваш с Генри Гербертом брак, пока она гостит здесь? Если сегодня все пройдет хорошо и она будет в хорошем настроении, а? Видела бы ты, каких размеров мой марципановый замок! Лишь бы только донесли с кухни, не уронив! Иначе у меня сердце в пятки уйдет. Пора отдавать тебя замуж, юная Катерина.

– Не спешите. – Я сглатываю подкатившую к горлу желчь. – Прошу вас, не надо пока говорить об этом с королевой. Милорд Генри злится на меня из-за кое-какой мелочи. Мне нужно отправить ему подарок. Вот бы только послать мою горничную в Вестминстер, чтобы она нашла его.

Грей смеется.

– Ах, молодые влюбленные! Сами создаете себе трудности! Отправь ему засушенную розу из моей изгороди, и этого будет достаточно, вот увидишь. А я поговорю с королевой, когда та будет в хорошем настроении, как только ты мне кивнешь.