Элисон Уэйр - Джейн Сеймур. Королева во власти призраков [litres]

Джейн тоже обняла и расцеловала Марию, заметив, что девушка выглядит истощенной и вся дрожит.

– Мы очень рады видеть вас здесь! – сказала королева.

Генрих повернулся к стоявшим рядом членам Тайного совета:

– Некоторые из вас желали, чтобы я отправил это сокровище на смерть!

Джейн содрогнулась от его бестактности. Марии не пристало слушать это!

– Было бы очень жаль потерять ваше главное сокровище в Англии, – быстро проговорила она.

Генрих улыбнулся:

– Нет, нет! – И похлопал ее по животу на глазах у всех. – Эдуард! – Король не мог сдержаться. – Эдуард!

Джейн покраснела. Она еще не начала прибавлять в теле, и он не должен был раскрывать их секрет. Имя они пока еще тоже не обсуждали! Джейн чувствовала, как люди таращатся на нее, и слышала возбужденный ропот голосов.

Тут Джейн обратила внимание на Марию, которая качалась на ногах и была смертельно бледна. Не успела она протянуть руку, чтобы поддержать падчерицу, как та без чувств упала на пол. Раздались встревоженные голоса. Генрих встал на колени и умолял дочь прийти в себя, похлопывая ее по щекам.

– Пошлите за врачом! – крикнул он.

– И принесите холодную влажную ткань и немного вина! – распорядилась Джейн.

Мария открыла глаза и ничего не понимающим взглядом посмотрела вокруг.

– Вы очнулись, дочь моя, – сказал Генрих. – Все хорошо, вам теперь ничто не угрожает.

Джейн мягко промакнула лоб Марии, и скоро краска вернулась на лицо девушки. Генрих поднял ее на ноги, взял за руку и прошелся с ней по залу, чтобы она окончательно пришла в себя. Потом он приказал дамам отвести Марию обратно в ее покои.

Отдохнув, она разделила ужин с Генрихом и Джейн. Ела она совсем мало и выглядела напряженной.

– Мария, вам нечего бояться, – заверил ее Генрих. – Та, что причинила вам столько зла и удерживала меня от встреч с вами, расплатилась за это сполна.

Дочь неуверенно смотрела на него. Он не собирался вспоминать о том, как травил ее и принуждал к покорности уже после смерти Анны.

– Желая порадовать вас, я хочу, чтобы вы взяли себе вот это, – сказал король и передал Марии небольшую золотую шкатулку, которая стояла рядом с его тарелкой.

Девушка открыла ее и в удивлении проговорила:

– Это украшения моей матери. – Она вынула из шкатулки толстую нитку жемчуга, а потом помрачнела. – Но этот крест – он принадлежал ей .

Последнее слово было произнесено с такой злостью, что Джейн испугалась.

– Значит, вам как раз и полагается владеть им, – сказал Генрих. – Компенсация за страдания, которые причинила вам эта женщина. – Я отдаю половину ее украшений вам, а другую – Елизавете.

– Благодарю вас, сэр, – сказала Мария. – Я очень рада получить материнские, но, надеюсь, вы простите меня, если я не стану носить остальные.

– Мы понимаем, – вмешалась в разговор Джейн, прежде чем Генрих успел заговорить.

– Продайте их, если хотите, – добавил король, – но вам понадобится хороший набор украшений, раз уж я по просьбе вашей мачехи обустраиваю для вас комнаты в Хэмптон-Корте, Гринвиче и других моих резиденциях.

Джейн протянула Марии руку:

– И мы станем подругами. Вы будете главенствовать над всеми дамами, будете первой после меня.

Мария улыбнулась в ответ. В глазах у нее стояли слезы.

Время шло, Генрих со все большим напряжением ждал вестей с севера.

– Герцоги уже должны были добраться до места, – говорил он. – Хотел бы я знать, что там происходит.

Джейн беспокоилась за сестру. Лиззи не отвечала на ее письма, может быть, она их даже не получала. И если отец и мать в Вулфхолле знают об угрозе Благодатного паломничества, они тоже наверняка беспокоятся, в том числе и за безопасность Джейн. Ведь если случится худшее и Генриха свергнут с трона, что тогда будет с ней?

Желая отвлечься от этих страхов, Джейн спросила Генриха, нельзя ли привезти ко двору Елизавету, и он согласился. Девочке будет спокойнее в Виндзоре, чем к северу от Лондона, в Хатфилде или Эшридже. Елизавета прибыла в сопровождении леди Брайан и новой фрейлины Кейт Чепернаун, красавица-сестра которой служила вместе с Джейн у королевы Екатерины. Кейт была круглолицей и курносой и по внешности не шла ни в какое сравнение с Джоан, но отличалась добротой и была исключительно хорошо образованна, да и с Елизаветой прекрасно ладила.

Сегодня они должны были обедать с дочерьми Генриха. Джейн взяла Марию за руку и пошла с ней рядом, как с ровней. У дверей в приемный зал Мария отступила назад, чтобы дать королеве пройти первой.

Та покачала головой и сказала:

– Нет, мы войдем вместе.

Мария стояла за стулом Джейн, пока все слушали фанфары, возвестившие о прибытии короля, и не садилась, пока он не занял свое место. Принесли плошки с водой, чтобы Генрих и Джейн могли вымыть руки, и Мария взяла на себя обязанность поднести королю и королеве салфетки. Потом она села за стол на помосте, немного дальше от короля, чем Джейн. Елизавета, посаженная за стол, установленный под прямым углом к главному, демонстрировала прекрасные манеры, но время от времени проказничала, на что Генрих смотрел сквозь пальцы.

Елизавета бо́льшую часть времени оставалась в своих апартаментах. Джейн иногда навещала малышку и играла с ней. Так же поступали Мария и леди Солсбери, которую девушка считала почти что второй матерью. Как приятно было видеть, что Мария радуется переменам, произошедшим в ее судьбе, получает удовольствие от новых нарядов, которые заменили ее старые, изношенные платья, и тратит вдруг появившиеся деньги на благие дела, а также вознаграждает тех, кто проявлял к ней доброту. Наконец-то она жила, как подобает жить в двадцать лет юной леди королевских кровей: охотилась, играла в карты, танцевала, музицировала и смеялась над выходками своей новой шутихи Джани.

Генриху остроты Джани тоже были по душе. Однажды вечером она насмешила его едва ли не до слез.

– Боже, шуткам этой женщины нет цены! – сквозь смех проговорил король.

– Что получится, если скрестить сову и каплуна? – спросила Джани, упиваясь восхищением своего соверена.

– Скажи нам! – приказал Генрих.

– Петушок, который не спит всю ночь! – Шутиха осклабилась.

Все снова засмеялись, но Мария выглядела озадаченной.

– Думаю, она не поняла шутки, – тихо проговорила Джейн. – Кажется, она совершенно невинна в отношениях с мужчинами. И не знакома с пошлостями.

– Не могу в это поверить, – ответил Генрих.

Когда шутиха закончила свои дурачества и слуги стали готовить зал к представлению масок, король подозвал к себе Фрэнсиса Брайана. Тот был в костюме Тезея и собирался на битву с Минотавром, хотя все равно напоминал сатира.

– Фрэнсис, королева утверждает, что моя дочь совершенно невинна, но я не могу в это поверить, – сказал Генрих. – Потанцуйте с ней. Проверьте для меня, насколько она целомудренна. Используйте слова, от которых она может покраснеть.