Элисон Уэйр - Джейн Сеймур. Королева во власти призраков [litres]

Мария и Елизавета приехали к ним в Уайтхолл. На приглашении ко двору младшей сводной сестры особенно настаивала старшая. Планировалось, что обе отправятся с Генрихом и Джейн в Гринвич, где проведут Рождество. Однако зима выдалась суровая, дороги покрылись льдом и стали опасными. Темза в Лондоне замерзла. За три дня до праздника все тепло оделись в меха, сели на лошадей – Елизавета, визжавшая от восторга, была на руках у отца – и поехали из Вестминстера в Сити. Джейн нервничала – вдруг ее кобыла поскользнется на льду, – но все же испытывала восторг: они оказались на широком просторе между двумя берегами реки, холодный ветер хлестал ее по щекам, а с обеих сторон поглазеть на них собрались толпы людей.

– Счастливого Рождества! – снова и снова кричал с седла Генрих, а Елизавета, по-детски лепеча, повторяла его слова и махала горожанам.

Лондонский Сити был украшен в их честь гобеленами и парчовыми полотнищами, свисавшими из окон, на многих дверях висели венки из остролиста. На углу каждой улицы королевскую семью встречали благословениями священники в дорогих ризах, сотни людей, невзирая на холод, отважились выйти из домов и радостно кричали, видя короля с женой и дочерьми на пути к собору Святого Павла. Они ехали на службу, которой отмечалось начало празднования Юлетид. Джейн была тронута, слыша, как часто повторяется в толпе ее имя и имя Марии.

По окончании мессы Генрих с семейством вышел на улицу под громогласные овации, все снова сели на лошадей, пришпорили их и поскакали обратно через замерзшую реку на Суррейский берег. Мария замыкала группу, к вящей радости толпы. Вскоре они уже приближались к дворцу Гринвич, где Джейн предстояло впервые возглавлять двенадцатидневные рождественские торжества. Теперь ей стало легче исполнять обязанности королевы, день ото дня она становилась увереннее и больше не переживала так сильно по поводу того, что думают о ней люди. Джейн твердо выучила урок: она королева и все люди обязаны оказывать ей почтение, что бы при этом ни было у них на уме.

Мастер Аск ожидал их в Гринвиче. Генрих дал ему аудиенцию в первый же вечер в присутствии Джейн.

– Добро пожаловать, мой добрый Аск, – сказал король, когда гость встал перед ним на колени, явно ошеломленный тем, что находится в присутствии своего соверена.

Аск очень почтительно поклонился Джейн, а когда она протянула ему руку для поцелуя, улыбнулся:

– Кажется, мы с вами троюродные брат и сестра, ваша милость, через Клиффордов.

Говорил он с сильным йоркширским акцентом, а одет был в добротный черный костюм, как подобает законнику и человеку благочестивому.

– Тогда добро пожаловать, кузен, – улыбнулась ему Джейн.

Генрих милостиво склонил голову:

– Я выразил желание, чтобы здесь, перед моим Советом, вы попросили о том, чего желаете, и я дарую вам это.

Аск выглядел смущенным.

– Сэр, ваше величество позволяет тирану по имени Кромвель руководить собой. Все это знают; если бы не он, семь тысяч бедных монахов и священников, которые примкнули ко мне, не превратились бы в нищих бродяг.

– Лорд Кромвель должен за многое ответить, – кивнул Генрих.

Джейн изумилась, услышав это. Неужели Кромвеля принесут в жертву ради умиротворения восставших?

– Скажите мне, чего вы хотите? – спросил Генрих. – Боюсь, меня неправильно информировали о происходящем в моем королевстве.

Ответ у Аска был заготовлен.

– Сэр, мы просим восстановить монастыри. Мы хотим, чтобы были наказаны епископы-еретики и злонамеренные советники, преданы суду некоторые исполнители и объявлены недействительными законы, которые противоречат Слову Божьему. Мы также просим, чтобы парламент при обсуждении этих вопросов заседал в Йорке.

Джейн слушала его со все возрастающим волнением. Генрих в любой момент мог взорваться от гнева. Те, кто ставил под сомнение его законы, вступали на очень опасную почву: ей это было известно по собственному горькому опыту. Она задержала дыхание.

– Все эти просьбы я выполню, – сказал Генрих. – Все будет возмещено тем, с кем поступили несправедливо, и после Рождества вы благополучно отправитесь домой. А пока в знак моей доброй воли я бы хотел преподнести вам подарок, соответствующий времени года.

«Какая добрая воля?» – удивилась про себя Джейн. Это был один из тех случаев, когда она ощущала неприязнь к супругу.

Аск выпучил глаза, когда Генрих передал ему куртку из алого шелка.

– Не знаю, как и благодарить вашу милость, – сказал он. – По-моему, вы человек добрый и искренний. Я пошлю приказ своим людям, чтобы они расходились, и сообщу им, что сам король на нашей стороне.

– Я сдержу свое слово, – пообещал Генрих.

Джейн принуждала себя улыбаться, но за уходом Аска следила с тяжелым чувством. Она понимала: этот честный, набожный человек скоро узнает, как жестоко его обманули и предали.

В день Святого Стефана вестник попросил ее прийти в кабинет короля. Облаченная в бархатное платье и мягкие туфли, готовая к предстоящим торжествам, Джейн тут же явилась к супругу и застала его стоящим у окна с видом на Темзу; стены вокруг оконного проема украшали фрески со сценами из Жития Иоанна Крестителя.

Лицо короля было мрачным, голос тихим.

– Дорогая, сядьте. У меня плохие новости. Ваш отец отправился к Господу. Он умер в Вулфхолле пять дней назад.

Умер. Ее отец, который был ей дорог, несмотря на все скандальные происшествия, связанные с ним. Но это осталось в далеком прошлом, и сейчас Джейн думала только о том, что он покинул ее навсегда. Она беспомощно плакала, уткнувшись в дорогой дублет Генриха, и содрогалась от первых ужасных спазмов горя. А потом, подумав, какой одинокой и несчастной, наверное, чувствует себя мать, разрыдалась еще сильнее.

Генрих послал за ее братьями. По их лицам Джейн догадалась, что те уже все знают. Они попросили разрешения на отъезд: Эдвард – чтобы вступить во владение имениями, переходившими ему по наследству, и организовать похороны; Томас – в надежде отвоевать, что возможно, у старшего брата, а Гарри – утешить и поддержать мать. Генрих охотно дал им позволение.

– Я тоже должна поехать, – сказала Джейн. – Побуду немного с матерью.

– Нет! – отрезал Эдвард. – Вы теперь королева. У матери сейчас хватает забот и без того, чтобы соблюдать церемонии.

– Но я приеду как частное лицо, – запротестовала Джейн.

– Подождите, пока не наступит Новый год и погода не улучшится, – посоветовал Генрих. – После похорон ваша матушка будет нуждаться в утешении. А вы нужны здесь, при дворе.

– Конечно, – отозвалась Джейн, беря себя в руки. – Где его похоронят?

– В церкви Бедвин-Магны, – ответил Эдвард. – Он хотел покоиться в приорате Истон, но его распустили, потому что он лежал в руинах. Благодаря доброте его милости я только что купил землю и строения.