Илья Дроканов - Пароль: «Тишина над Балтикой»

Советская военно-морская разведка переживала трудный период становления. Первым ее начальником был Михаил Иосифович Дунин-Борковский, руководивший агентурной работой Морского Генерального штаба с дореволюционных времен. Но в апреле 1919 года он был отстранен от должности и арестован по решению Верховного революционного трибунала, возглавляемого Крыленко. Дунин-Борковский в связи с делом о шпионаже в Моргенштабе подозревался в пособничестве бывшему офицеру русского флота Окерлунду, разведчику, который стал работать на англичан. В результате слушания этого судебного дела получил сердечный приступ и скоропостижно скончался наморси Альтфатер, которого Крыленко, новоявленный советский Робеспьер, тоже намеревался покарать именем революции. Следующим начальником разведки стал бывший мичман флота Андрей Андреевич Деливрон, человек с необычной судьбой, длительное время проживший в Японии, изучивший язык и обычаи Страны Восходящего Солнца. По возвращении на родину был призван из запаса и служил на Дальнем Востоке в органах контрразведки. После революции его мобилизовали в Красную Армию и волею судеб поставили руководить отделом флотской разведки. Но и за ним вскоре захлопнулась дверь тюремной камеры в связи с делом о шпионаже в Моргенштабе.

Тихонов пришел в отдел в период безвластия. Узнав о печальной участи бывших начальников, он резонно рассудил, что и его фамилия значилась бы в обвинительном приговоре трибунала, будь он в Москве, а не в боях на Волге. Судьба в лице Раскольникова вновь отвела от него беду. В Штабе морских сил разведчик появился, имея представительный вид: его флотский китель украшал орден Красного Знамени. Такими орденами наградили командование флотилии за победы на Волге и на Каспии. В московском штабе орденоносцев было, как говорится, раз-два да обчелся, и Тихонов оказался на виду. По рекомендации Раскольникова, он вступил в партию. Тем не менее новый командующий морскими силами Александр Васильевич Немиц не назначил его начальником отдела, несмотря на заслуженный авторитет. Через несколько лет адмирал объяснил в личной беседе:

— Вы не обижайтесь, что не поставил вас на должность начальника. Это произошло не от недоверия, а лишь из-за суеверного чувства: все предыдущие руководители плохо кончили. Вот и решил я тогда, что начальника в отделе пока не будет. А дальше как пойдет…

Впрочем, и работников отдела, кроме Тихонова, в 1921 году, не было. Приходилось ему одному за всех отдуваться на службе.

Командованию флота требовались разведывательные данные по дислокации, количеству и вооружению морских сил вероятного противника, по командному составу и политико-моральному состоянию экипажей кораблей. В свою очередь, политическое руководство наркомата требовало уделять самое пристальное внимание белогвардейским боевым организациям за границей, особенно военно-морским. Однако подготовленных агентов для выполнения таких задач не имелось. Не было и денег на создание заграничной агентурной сети.

Тихонов не раз добрым словом вспомнил агентурных источников разведывательного отделения штаба Балтийского флота времен войны: «Ферзя», «Норда», «Фридриха» и их легендарного руководителя — полковника Стрельцова. Он укрепился в мысли, что надо искать любую возможность для выезда в Финляндию, чтобы в Гельсинки встретиться с Кристиной Тамм и узнать о судьбе Ильи Ивановича. Хотелось спланировать такое мероприятие под предлогом изучения белой эмиграции в Финляндии и подбора в ее среде кандидатов для работы в интересах Советской России.

Возможность представилась весной, когда в финскую столицу на переговоры о совместном морском судоходстве отправлялась советская делегация. В нее в качестве эксперта включили Тихонова, и он уехал в Петроград, откуда намечался отъезд делегации.

Отдохнув несколько дней дома у жены, он собрался в первую заграничную командировку. Наташа провожала его к поезду на Финляндский вокзал. На перроне молодые дипломаты из делегации шумно прощались с провожающими и садились в вагон. Минуты расставания пролетели, раздался свисток паровоза, и состав, скрипя колесами на стрелках, пошел отсчитывать километры.

Дорога знакомая. Белоостров, граница: два года назад здесь встречали Раскольникова из английского плена. Старинный Выборг, теперь финский Виипури. Сквозь дрему Тихонов чувствовал, что приближается столица. Недавно — Гельсингфорс, русские почему-то пользовались шведским названием города, который теперь по-фински называется Гельсинки, или Хельсинки. Вечером после первого дня переговоров он по телефону пригласит на встречу Кристину Тамм. Командировка продлится неделю, за это время много можно успеть.

В телефонном разговоре Кристина почему-то смешалась, когда Тихонов спросил, удалось ли ей найти Стрельцова, но обещала рассказать все при встрече. Договорились встретиться в сквере у Свято-Троицкой церкви, находящейся недалеко от Сенатской площади. Место там спокойное, ни у кого из прохожих не вызовет интерес беседа мужчины и женщины в сени деревьев у церкви.

Тихонов, как того требовал этикет деловых встреч, пришел на место с запасом времени и через несколько минут увидел, что на улице возле церкви остановился таксомотор. Из машины вышла Кристина, ничуть не изменившаяся за прошедшие годы. Она предложила проехать к ее знакомым, живущим неподалеку, чтобы не разговаривать о серьезных вещах на улице или в кафе, где много постороннего люда. В том числе русских эмигрантов, почему-то добавила она.

Дверь в квартиру, куда она позвонила, открыл седовласый мужчина среднего роста в темном костюме-тройке и модных лакированных туфлях.

«И возраст такой же — под пятьдесят», — быстро прикинул в уме Тихонов, вглядываясь в лицо с карими глазами и аккуратной щеточкой усов. Губы сами собой расплылись в широкую улыбку — перед ним стоял, ни кто иной, как полковник Стрельцов.

— Здравствуйте, Илья Иванович! Всегда верил, что мы встретимся!

Мужчины обнялись в прихожей, в глазах у обоих блестели слезы. Кристина с улыбкой смотрела со стороны, а потом тихо сказала:

— Пожалуй, я пойду. Обо мне вряд ли вспомнят сегодня.

Женщина закрыла за собой дверь и ушла. Но о ней в этот день Стрельцов и Тихонов вспоминали часто. Они сели за стол и повели долгий разговор о том, что произошло с ними за четыре года, прошедшие с тех пор как взрывная волна бросила Илью Ивановича с палубы гибнущего судна в студеные балтийские волны.

Наступил поздний вечер, а разведчики никак не могли наговориться. Стрельцов на правах старшего посоветовал Тихонову вернуться в гостиницу, где его могли искать, а беседу продолжить завтра в этом же месте.