Илья Дроканов - Пароль: «Тишина над Балтикой»

Лицо Канариса ожесточилось, голубые глаза холодно сверкнули, словно сталь клинка, приготовленного к бою. Он приблизился и раздраженно заговорил:

— Какого флота? Нет сейчас флота! Группа людей, мечтающих о возрождении Германии, сегодня стремится найти способы построить новый современный флот, достойный нашей великой нации. На этом пути много преград и серьезных опасностей, но патриоты ведут работу, стремясь к поставленной цели. Я — один из этих людей, я день за днем приближаю начало строительства нового флота. И мне важно, чтобы рядом были проверенные люди. Я не могу допустить предательства в наших рядах. Однажды из-за предательства я уже оказался во вражеской тюрьме, был приговорен итальянским судом к смертной казни и спасся только чудом. Так что, дружище, имею моральное право проверить того, кто решает задачи рядом со мной.

— Вилли, скажи, какое отношение имею я к тем задачам, которые решаешь ты? В отличие от тебя, я давно не служу на флоте.

— Юрген, ты — офицер флота, прошел войну, не понаслышке знаешь, что такое гибель корабля, ранение и плен. Но нашел же силы вернуться в Фатерланд и вновь служить. Я давно наблюдаю за тобой, знаю, что ты — не робкого десятка, хладнокровен и напорист. При этом отмечаю твою наблюдательность и склонность к аналитической работе ума. Знание вопросов строительства флота при всех остальных качествах говорит о том, что ты можешь стать одним из нас. Надеюсь, на мой прямой вопрос, готов ли ты работать вместе со мной, ты дашь положительный ответ.

«Ферзь» испытал чувство удовлетворения от того, что сумел предугадать ход событий и предвидеть предложение Канариса. Вильгельм проводит вербовку, хочет использовать его в своих интересах. Что же, надо ответить ему согласием. Но не сразу…

— Зачем тебе мой положительный ответ, как ты хочешь меня использовать?

— Сначала мне нужно твое честное слово, что ты готов послужить на благо германского флота, — упорствовал Канарис.

— Хорошо, я готов дать честное слово для благого дела, но долго ты намерен играть со мной в кошки-мышки, сохраняя в тайне вопросы, которые я должен решать?

— Юрг, тебе предстоит заняться изучением достижений в военном судостроении стран Европы. Называя вещи своими именами, могу сказать, что это — промышленный шпионаж. Но мы преследуем благородные цели, собирая технические новинки, разработанные на судоверфях и заводах по производству морского вооружения в Швеции, Франции, Голландии, Испании, для их использования в наших интересах. Я не упомянул Англию не потому, что ненавижу островитян, как раз наоборот, я не испытываю к ним неприязни и вижу в них равного себе противника. Но в Англии очень строго хранят военные секреты, и пока совать нос туда не следует. На континенте проще решать наши задачи, и тебе предстоит заняться этим незамедлительно.

«Ферзь» хмыкнул: точно такие же задачи ставит перед ним Москва. Что ж, надо помочь Вильгельму, а он будет помогать ему, прикрывая от иностранных контрразведок.

— Я не понял, Юрген, ты улыбнулся, потому что тебе кажется легким то дело, которым я прошу тебя заняться? Хочу тебя предостеречь от пренебрежения опасностями. Ты храбрый парень, но дело это не такое простое, как кажется на первый взгляд. Каждая страна защищается от промышленного шпионажа, за нарушение законов можно попасть в тюрьму. Все не так легко, как кажется на первый взгляд.

— Поживем — увидим, Вилли!

В 1930 году закончилась заграничная командировка Тихонова, и он вернулся из Гамбурга в Москву. Жена с сыном уехали домой немного раньше, когда Павлику исполнилось восемь лет, и пришла пора поступать в школу. К Новому году Наташа прислала мужу подарок: школьную тетрадь по чистописанию ученика 1-го «Б» класса единой трудовой школы 1-й ступени № 60 города Москвы Тихонова Павла. У отца чуть слеза не набежала, когда он рассматривал строчки палочек и крючочков, старательно выписанных нетвердой детской рукой.

Возвращение в родные края, несомненно, радовало. Больше шести лет провел Владимир Константинович за рубежом, исполняя одновременно легальную работу представителя советской организации «Совторгфлот» в Гамбурге и нелегальную службу по созданию и руководству разведывательной сетью в странах Европы. Работать приходилось буквально днем и ночью, находясь среди людей, враждебно настроенных по отношению к Советскому Союзу. Опасность подстерегала представителя военной разведки повсюду, но многолетний опыт позволил избежать возможных провалов. Именно по этой причине руководство держало сотрудника за границей на год дольше, чем планировалось изначально. В Разведупре трудно было найти ему равноценную замену среди молодых коллег.

На Белорусско-Балтийском вокзале столицы Тихонова встречали Наташа и Павлик. Они наняли таксомотор и отправились домой по Тверской, через бульвары, на Арбат и Смоленскую-Сенную площадь. Сидя на заднем сидении кабриолета, Тихонов наслаждался обдувавшим теплым весенним ветерком и видами Москвы. После аккуратненьких, почти кукольных европейских городов здесь чувствовалась российская ширь: и в больших площадях, и в просторных магистралях, и в обилии света. Павлик на коленях у отца без конца вертел головой, указывал рукой то на одно здание, то на другое, расспрашивая о чем-то родителей.

Машина свернула в 1-й Смоленский переулок, быстро оказалась у Николо-Щиповского и остановилась во дворе Невольного переулка. Расторопный шофер вынес из машины чемоданы и коробки, получил плату с чаевыми, развернулся и уехал, а Тихоновы остановились перед своим подъездом. Владимир Константинович, оглядываясь, вдруг поразился, насколько «Московский дворик» художника Поленова походил на двор, где стоял их дом. Та же зеленая травка с тропинками, натоптанными от одного дома до другого, те же деревянные сарайчики, где москвичи держали дрова для печек, лишний скарб и, порой, мелкую живность. Даже куры, клевавшие что-то в траве, и те были словно с поленовского полотна. Пока родители заносили вещи домой, Павлик умчался к ватаге знакомых мальчишек, шумно игравших «в ножички» возле забора. Он знал, что родители теперь часто будут гулять вместе с ним, ведь папа сказал, что приехал насовсем и получил целый месяц отпуска.

— Нет, вы посмотрите, какой взрослый стал! — воскликнул Тихонов, глядя вслед сыну.

— Что же ты хочешь, Володенька? Мальчику девятый год идет, первый класс скоро закончит. В школу самостоятельно ходит. Вон она, во Втором Смоленском переулке возвышается над домишками. Каждый день через наши переулки бегает, всех мальчишек знает, и они его, конечно. Ведь Павлик очень общительный! — подробно рассказала о сыне Наташа и прижалась к мужу, склонив голову на его плечо.