Эрик Шабаев - Только б жила Россия

— Да ведь…

— Молчи! — Петр судорожно дернул шеей. — Что ни день, господа управители, то новое… Спицын, отставной капитан, крупное поместье под Новгородом имеет. Хватило б! Ан нет — воспользовался безначальем, оттягал последнее у сироты… Где ваш догляд?

Скрипнула дверь, появился Кикин, весь заснеженный.

— Доставил? — коротко спросил Петр.

— Целехонькими… насколько сие возможно.

— Проведи в токарню, тут надымленно — топор вешай, а ты, Гаврила Иваныч, господ посланников позови. Прошу со мной, сэр Витворт.

«Судя по всему, речь о сюрпризе, приготовленном гвардии сержантом!» — подумал англичанин, раскланиваясь с озадаченными коллегами. Впрочем, загадка тут же разъяснилась. Вереницей вошли солдаты, с капралом во главе, замерли у стены.

— Рекомендую, господа, страдальцы Фрауштадта, — отрывисто молвил Петр. — Остальное увидите и услышите сами. А вам, братцы, отвечать как на духу!

Посланники обступили солдат, рассматривая изувеченные — без ушей и носов — лица, лиловые, в шрамах; культи рук.

— Кто-нибудь разуйся, — вполголоса велел Петр, присев на верстак. — Ах да, нечем… Кикин, подсоби!

Валеный сапог отлетел в сторону, портянка следом, и обнажилась укороченная, словно топором стесанная ступня.

— Можете судить, господа дипломаты, о зверствах, чинимых армией короля, коего Европа почитает за второго Александра Македонского!

— Немыслимо! — воскликнул пруссак Иоганн Кайзерлинг. — Я знаю много случаев, когда монарх шведский отпускал пленных без какого-либо выкупа, на честное слово. Так было при Клиссове, так… Нет, невероятно!

— Ваше величество, — вмешался резидент голландских штатов Генрих ван дер Гульст. — Будет ли нам позволено расспросить солдат?

— Ради бога! — Петр закурил, отвернулся к окну, за которым проплывали низкие темно-свинцовые тучи.

— Скажите, капрал, может быть, злодеяние совершили не шведы, а переодетые местные разбойники?

— Никак нет, ваша милость, — ответил тот. — Чай, не первый год воюем, разбираемся… Рейтары да кирасиры, и при них Реншильд-генерал!

— Так ли? — мягко усомнился Витворт. — Вы… хорошо помните название города, где произошло сражение?

— Он самый — Фрау!

Кикин и Шафиров едва успевали переводить разговор.

— А не могло вам все это просто пригрезиться? — настаивал Витворт. — Ведь вы были ранены, и весьма серьезно?

— Рана раной, ваша милость, но мы в своем уме! — протестующе выпрямился капрал. — Врать не привыкли…

— Расскажи, каково с прочими обошлись, по Реншильдову, а стало быть, и по Карлусову повеленью! — не утерпел Петр.

— Дак…

— Не мне, а господам послам!

— Это… укладывали по двое, стопой, и острием да прямо в сердце… Одних русских, кои до последнего бились. Ляхи-то с франками и саксонцами давным-давно упрыгали прочь… — Капрал пошатнулся. — Тяжко вспоминать о бойне той, не токмо видеть… Полторы тыщи в единый мах! А покололи солдат, за казаков принялись… тех было сотен до осьми!

— Каким образом спаслись вы — четверо? — спросил Витворт.

— Кинули наземь и нас, да примчал гонец, объявил милость королевскую… И с наказом: чтоб шли домой и непременно пред царские очи предстали… Дальше смутно помнится: где-то брели, кто-то сердобольный хлеба кус выносил, а то и на ночлег устраивал…

— Ступайте, други, вот вам по червонцу от меня… Дедушка, — обратился Петр к Кикину, — распорядись отвесть их в казарму Преображенскую, подлечить, разослать в действующие и новоприборные полки.

Петр помедлил, сжимая и разжимая кулак.

— Так называемый герой Севера и не подозревает, что, замыслив устрашенье, он достиг обратного. Пусть армия знает, каковы хваленые шведские рыцари, с какой задумкой они сбираются в гости… — Царь быстро поднял голову: где-то в глубине покоев прозвучал серебристый женский смех. — Ба, уж вечер! К столу, камрады, к столу! Скоро ассамблея, дамам и девицам съезжаться: поди, окостенели, в теремах да светелках сидя… Кстати, сэр Витворт, нет ли охоты на Неву скатать? Завтра-послезавтра собираюсь… Подумай!

Новое утро застало англичан в Лефортовом дворце, перед камином, за чашкой крепкого чая.

— Наши акции растут, сэр? — произнес Гудфелло, с иронией вспоминая часы, проведенные вчера в шумных царских палатах.

— Относительно. Русские ничего не делают даром…

— Да, упрямства им не занимать, при всей своей разболтанности и лени. И если царь Петр, — по-гречески «камень», — выполнит хотя бы пятую часть задуманного, боюсь, шведам придется туго!

— Только ли им, эсквайр? — с неожиданной досадой сказал Витворт. — Сильная Россия — самое страшное, что может быть на свете… В ее руках две трети первоклассного мачтового леса, пеньки, ворвани, рудных богатств. Разумеется, все это пока под спудом, не употреблено или почти не употреблено в дело, но что произойдет через несколько десятилетий? Великобритании и Голландии есть о чем задуматься, особенно с выходом русских к Балтийскому морю!

Чашка в руке Гудфелло дрогнула.

— Кажется, русские готовы дать уверения в том, что никогда не заведут в тех водах крупных военно-морских сил…

— Ну, соблазн перечеркнуть слово будет слишком велик для них, если они вступят в полное обладание Финским заливом. — Витворт медленно пригладил рыжеватые баки. — Гм, вы упомянули о военном флоте. Куда опаснее — торговый… Но успокоитесь, до этого не дойдет! Я не могу назвать какое-либо условие, способное удовлетворить и русского царя, и шведского короля. Один полон решимости удержать Ингрию, — правда, с оговорками, — другой вряд ли позволит ему обосноваться на побережье и тем самым поставить под удар интересы предприимчивой шведской торговли… Следовательно, война только начинается!

— А перевес, достигнутый русскими в Эстляндии и Лифляндии? — заметил Гудфелло.

— Иллюзия! Продвинулись далеко, но — как вы сами говорили — опасаются грозных последствий, несмотря на кажущуюся твердость. Успехи, одержанные ими, я полностью отношу за счет необдуманных действий Карла XII. Стоит ему направить войска на восток, и… Впрочем, этот час, кажется, наступает! — веско добавил Витворт.

Брови генерального консула поползли вверх.

— Есть… сведения?

— Да, эсквайр. Шведы внезапно покинули бивуаки под Варшавой и двинулись к прусской границе.

— Ход конем? А что же сэр Питер?

— Спокоен, ровен, едет в Петербург, откуда собирается на Олонец.

— Бедный царь… — посочувствовал Гудфелло и торопливо перекинулся на другое. — В любом случае нам следует принять меры, чтобы линия Полоцк-Орша-Могилев не досталась ни викингам, ни русским, иначе они могут захватить в свои руки абсолютно всю торговлю пенькой!

Над Гродно вставал солнечно-студеный день. Снег, выпавший накануне, одел пухом деревья, дома и костелы, посеребрил высокие шпили замковых башен, привольно улегся по окоему, и тем отчетливее проступало невдалеке темно-стальное, на версты свободное ото льда неманское русло. Единственная дорога с левобережья вела через мост, укрепленный новыми верками; вились дымки фитилей, гулко вышагивала солдатская смена, и один ее вид настраивал на беззаботное веселье.