Эрик Шабаев - Только б жила Россия

— Порядок, во всем четкий порядок. Орднинг! [10] Порядок (шведск.) . Никакой жалости, ни к кому. Там, где будет найден убитый шведский солдат, уничтожать хутора и дома на пять миль вокруг, пойманных жителей вешать, если даже нет явных доказательств; не щадить и младенца в колыбели. Скорее пусть пострадает невинный, чем избегнет кары преступник. Пусть будет кладбище, в конце-концов.

Горделиво-почтительно внимали ему Реншильд, Спарре, Стенбок, принц Вюртембергский и другие генералы. Пастор Нордберг, молитвенно сведя ладони, как бы подкреплял каждый период чеканной королевской речи довольным кивком. Да, по земле Белой Руси шел новый господин, будущий повелитель полумира, ниспосланный небом, и горе тому, кто встанет на его пути. Амен!

— Что-то случилось? — тихо спросил Гилленкрок, обращаясь к советнику Седергельму. Тот, с досадой дернув плечом, ответил:

— «Вилы и косы» учинили налет, седьмой за последние двое суток. Фуражиры истреблены полностью, кроме того, погибло несколько драгун…

— Ордер переписать, сообщить командирам войск. Реншильд, распорядитесь. Вы свободны, господа. — Король застыл в своей привычной позе, скрестив руки на груди и подняв подбородок. — Нет, повремените. Гилленкрок, вы здесь? Помнится, мой милый кузен Август «подарил» мне, вместе со шпагой, презентованной ему царем Петром, большую печатную карту Московии. Она цела? — справился Карл, умолчав о миллионах рейхсталлеров, собранных в виде контрибуции на саксонских землях.

— Капитан Табберт ждет за дверью, ваше величество. Разрешите позвать?

Карта незамедлительно легла перед королем, рядом с другими планами, которые принес расторопный офицер.

— Что это? — бегло спросил король.

Бледное, изможденное ночными трудами лицо генерал-квартирмейстера слегка оживилось.

— Кроки псковских и новгородских укреплений. Еще в Польше вы, государь, выразили неудовольствие качеством работ, исполненных фортификационной конторой Палмквиста. Смею утверждать, пробел устранен. Табберт с немногими людьми совершил невозможное!

Взгляд короля рассеянно скользнул по крокам.

— Благодарю. Сохраните как образец.

Несколько ровных слов, но первому министру графу Пиперу чуть не сделалось дурно. Шатаясь, он оперся мясистой рукой о подоконник, в горле заклокотал сдавленный хрип. В трех шагах от него застыл изваянием красавец Гермелин, отпрыск еще одного рода, чьи поместья оказались под пятой русских.

— Учитель, вы хотели что-то сказать? Нет? Странно… Поздравляю вас, господа, — оповестил король, всматриваясь в карту. — Армия на большой московской дороге.

«Именно по ней мы направлялись два года назад… Не придется ли снова, в третий раз?» — помрачнел Гилленкрок.

Свита расцвела улыбками. Хорд, самый молодой полковник штаба, вслух прикидывал, когда взору победителей откроется главное городище русских. В общем, ждать недолго: переходов через тридцать, тридцать пять всего-навсего! Аксель Спарре, ловкач из ловкачей, не оплошал и теперь. Выдвинулся вперед, как бы в шутку поведал о старинном предсказании: согласно ему, какой-то Спарре должен стать московским генерал-губернатором.

— Хорошо, — бесстрастно сказал король. — Считайте вопрос решенным, или я не Карл Двенадцатый.

— Господа! — кричал генерал-адъютант Канифер. — Царь соорудил в Кремле огромный арсенал. Там собраны тысячи копий и рогатин… Я предлагаю продать их китайскому богдыхану, — пусть громит русичей на Амуре!

У генерал-квартирмейстера нервно задергалось веко… Нет, молодежь не думает ни о чем: ни о полном отсутствии подвоза, ни о растянутых коммуникациях, ни о множестве шведских могил, раскиданных вдоль проклятого большака, — враг за каждой сосной! — ни о том, что по мере приближенья русских к своей границе их отпор возрастет…

— До Москвы еще очень далеко, господа, — сухо заметил Гилленкрок. — Не забывайте, на полпути к ней находится Смоленск, первоклассная цитадель.

— Спасибо за урок элементарной географии, профессор! — Хорд шутливо раскланялся. — Но продолжайте ваши выкладки, это крайне интересно!

— Пожалуйста. Кто-то здесь упомянул о рогатинах… Боюсь, его сведения устарели на десять — пятнадцать лет.

— Вот как?! — возглас Канифера.

— Начну с того, что еще в девяносто девятом году царь Петр закупил на западе большую партию ружей…

— Лондон и Амстердам, естественно, сплавили негодные фитильные мушкеты? — весело предположил Спарре.

— Ошибаетесь, генерал. Вполне современные европейские фузеи с кремневым замком. Да, именно!

— Добрая половина которых брошена или потоплена в Нарвском бою! — прыснул Хорд.

— Позвольте закончить мысль, мой юный друг, — сдержался и на сей раз Гилленкрок. — Опрос пленных и перебежчиков показывает — русские казенные заводы, в первую очередь в Туле, постоянно увеличивают выпуск нового оружия.

— Короче, от единиц перешли к десяткам, не так ли? — снисходительно улыбнулся Хорд.

— Если бы это было так. Счет идет на многие тысячи стволов ежегодно…

— Все наше будет! — откликнулся главнокомандующий Реншильд, повторяя излюбленную королевскую фразу, — И, в том числе, колоссальные склады хлеба и солонины, заготовленные для нас длинноногим «обер-провиантмейстером»!

— До них еще необходимо дойти… — вырвалось у Гилленкрока. — Белорусы… Я не знаю племени, более враждебного нам. Справа надвигается лесом пик и сабель казачье войско, расселенное по Днепру. Впереди — главная русская армия, и она — в том нет сомнений — употребит все средства, чтобы воспрепятствовать нашему походу…

— Бой? Прекрасно! — Реншильд потер руки. — Молниеносный удар, прыжок — и мы в Москве.

— У русских, полагаю, на уме другое. Нападать отдельными партиями, окапываться где только можно…

— Ерунда! Окопы ровно ничего не значат, если в них нет настоящих солдат. Что касается необученного сброда, согнанного царем под свои знамена, то он разбежится при первых же гренадерских выстрелах!

— Предав огню все вокруг… — тихим голосом добавил генерал-квартирмейстер. Нет, спорить было напрасно!

Король медленно повернул к нему ледяное лицо.

— Что с вами, Гилленкрок? Затеваете бесконечные дебаты, повторяете одно и то же… Не тяжела ли ноша, возложенная мной на вас?

— Государь… — обиженно прошептал тот.

Барабан отлетел в сторону, Карл размеренно-быстро зашагал вдоль стен, словно вколачивая каблуками гвозди.

— Никакая варварская хитрость не заставит мою армию переменить фронт. Никогда! — бросал он с холодной яростью. — Болтовней о мире пусть занимаются старики в сенате, наш девиз — вперед. Глуповатый кузен Август, этот заблудший гот, отделался легким испугом, сохранив одну из корон и при ней голову. С предводителем заносчивых славян я поступлю совершенно иначе. Он ответит за все! И я сам, и каждый мой солдат готовы претерпеть любой голод и холод, лишь бы посадить русского медведя на цепь и провести его по дорогам Европы!