Игорь Лебедев - Расстрел на площади

Улыбнувшись, он повесил трубку на рычаг и быстрым шагом двинулся к саду «Эрмитаж». Теперь пивка бы в самый раз.

— Здравия желаю, товарищ полковник!

— Ладно, давай без церемоний, заходи. Чаю хочешь?

Тучный, с нездоровым багровым румянцем по всему лицу полковник Бугаев жестом указал Игорю стул напротив. Расстегнув тесный воротник кителя, полулежа в кресле, он прихлебывал чай из тонкого стакана в позолоченном, с замысловатым узором подстаканнике.

Правой рукой он сжимал ручку подстаканника, а левой, всей пятерней, отирал со лба обильную испарину.

— Чай с утра — лучше не бывает, — философски произнес Бугаев, поглядывая на визитера внимательными маленькими глазками, глубоко упрятанными за тяжелыми веками.

От этого взгляда голубоватых прозрачных глаз, Игорь знал по себе, душа нередко уходила в пятки.

Сегодня, однако, у полковника было благодушное настроение.

— Вражеская пресса уже откликнулась на твою работу, — усмехнулся полковник и кивнул на сложенную вчетверо газету, — ты прочти, Игорек, не стесняйся. Будь как дома.

Стараясь не выказать волнения, которое неизменно сопутствовало визитам в этот кабинет, Игорь взял со стола газету и извлек из внутреннего кармана пиджака очки в тонкой оправе.

Бугаев покривил губы, но ничего не сказал.

Игорь завел очки не потому, что плохо видел — они нередко облегчали ему игру на публике; как сказал бы Станиславский, создатель знаменитой актерской системы, эти очки выполняли роль специального приспособления, позволяя отвлечь в нужный момент внимание зрителя. Полковник был осведомлен об этой Игоревой хитрости — впрочем, как и обо всем другом; порою Игорь ловил себя на мысли, что для Бугаева вовсе не существует никаких тайн.

— Служба обязывает, — любил повторять полковник, и голубые глазки становились похожи на стекло, — чекист всегда должен быть начеку.

Итак, аккуратно надев очки, Игорь на английском прочел заголовок, набранный крупным кеглем сверху страницы. Заголовок гласил: «Трагедия в московском цирке».

— Вслух читай, — приказал Бугаев, вновь отирая со лба крупные капли пота. — Еще раз хочу послушать.

Он отвалился на спинку кресла и прикрыл глаза. Игорь автоматически прочел первую фразу на английском.

Полковник от неожиданности даже рот приоткрыл.

— Ты чего, Захаренко, — рявкнул он после секундной паузы, — белены объелся?.. Умным стал, что ли?..

— Виноват, товарищ полковник.

— Смотри у меня. А то ведь наша служба такая: сегодня орел, а завтра опять воробьем стал. Чай, назад в воробьи не хочется?

— Никак нет, товарищ полковник. Виноват. Привычка.

С досады Игорь покусывал губу.

Вернувшись из Штатов, где он вволю попрактиковался в английском, он теперь то и дело путался в языках. Продавщица в булочной выпучила глаза, когда, получив сдачу, Игорь механически поблагодарил: «Thank you!» Наверняка решила: заморский шпион.

Шпион, шпион, с усмешкой думал про себя Игорь, поспешно удаляясь от прилавка, только не заморский, а самый что ни на есть наш! Он про-сто-таки физически ощущал, как продавщица тычет ему в спину пальцем, жарко нашептывая что-то (известно, что!) своей товарке.

— Ну, читай, — повторил Бугаев.

— «Братья Сетчиковы, знаменитые русские воздушные гимнасты, разбились вчера вечером во время представления в московском цирке. Уникальный аттракцион братьев Сетчиковых был известен во всем мире. Недавние гастроли братьев Сетчиковых в Соединенных Штатах в составе русской цирковой труппы произвели подлинный фурор. По данным, полученным нашим корреспондентом из неофициального источника, Сетчиковы изъявили желание остаться в демократических Соединенных Штатах и вели закрытые переговоры с представителями иммиграционных служб. Ожидалось, что во время предстоящих гастролей во Франции русские гимнасты попросят в посольстве США политического убежища…»

— Смотри-ка, — хмыкнул Бугаев, — все знают, черти! Вот это информированность, я тебе скажу, высший класс. Узнать бы, кто таков этот самый «неофициальный источник» и с чем его едят. Уж не от нас ли идет утечка данных?

— Ну что вы, товарищ полковник! — начал было подчиненный, но тот сделал знак рукой: мол, не отвлекайся, продолжай, и Игорю не оставалось ничего другого, как дочитать заметку до конца: — «Во время выполнения сложной поддержки на руках без страховки братья Сетчиковы сорвались с трапеции и с большой высоты упали вниз. Оба скончались, не приходя в сознание. Дирекция цирка сослалась на ошибку при исполнении номера, однако, по имеющимся у нас данным, имела место неисправность циркового оборудования. Была ли это роковая случайность или подстроенное службами КГБ убийство? Ответом на этот вопрос редакция газеты не обладает».

— У, пройдохи! — выдохнул Бугаев, покачивая головой. — Чуть что, сразу КГБ виновато! Мы уже направили протест по каналам МИДа. Завтра опубликуем в центральной печати. Надеюсь, ты не оставил никаких следов?

— Никак нет, товарищ полковник, — отрапортовал Игорь. — Можете не сомневаться, комиссия придет к выводу, что оборудование было неисправным по вине самих артистов. Они обычно очень тщательно проверяют конструкции перед выступлением… то есть проверяли, — поправился он.

— Дураки, — процедил Бугаев, — чего им не хватало! Виллу на побережье Тихого океана им подавай. Давно направил докладную записку наверх, что артистов для зарубежных гастролей надо подбирать по особому списку, а не пихать кого попало.

— В Америке Сетчиковы действительно пользовались большим успехом, — осторожно произнес Игорь.

— Нужен был нам их успех! Что нам с него, воду пить? Ты еще радуйся, Захаренко, что вовремя их раскусил. Если бы они рванули от тебя во время гастролей… сам понимаешь, здесь бы тебя за это по головке не погладили.

— Так точно, товарищ полковник, понимаю!

— Ладно, — отмахнулся Бугаев, и по тону его Игорь догадался, что весь этот разговор был присказкой, сказка впереди, — дело сделано, и хватит об этом. Я наверх доложил насчет успешно проведенной операции, думаю, нас отметят и тебя не забудут. Чем собираешься заниматься теперь?

— Ну… — нерешительно пробормотал Захаренко, — мне вроде отпуск обещали…

— Зачем тебе в отпуск? Разве в Америке не наотдыхался?

— Никак нет, товарищ полковник. Артисты, вы же знаете, особого пригляда требуют. Ни днем ни ночью покоя не давали. А эти Сетчиковы, они же просто не спали вообще, они после представления сразу в ночной бар намыливались. Однажды пришлось их три дня подряд пасти, потому что они в бордель собирались. С трудом удержал, честное слово. Ну, я все это в докладной записке указал…

— Да, артисты — народ тяжелый. Был один такой кадр, Михоэлс, может, слыхал? Из еврейского театра? — Полковник тяжело вдохнул и покачал головой: — Ох и намучились мы с ним. Ну, это давно было, сразу после войны. Я уж думал, с меня из-за этого жида звездочки сорвут и направят лес валить… куда-нибудь в Сибирь. Тогда времена другие были, за любую ошибку, сам знаешь, как наказывали. Ну, к счастью, обошлось.