Александр Красницкий - Рюрик

С изумлением слушали окружающие эту несколько беспорядочную речь; но более всего поразило всех горевшее восторгом и воодушевлением лицо Рюрика и крупные капли слез, навернувшиеся на его глаза…

- А теперь - на вече! - громко сказал, подавив в себе волнение, Рюрик. - Пойдём, покажем лицо своё нашему народу.

Он бодро шагнул вперёд.

Двое слуг расстилали перед ним богатый ковёр, а вокруг, как гул морских волн, неслись восторженные клики:

- Привет тебе, солнышко наше красное, надежда наш, князь наш великий!..

Прибытие князя, его первое появление пред народом, обращение к вечу обращение гордое, надменное, какого вечевики и вообразить себе не могли, произвели невыразимо сильное впечатление на народ приильменский и в особенности на новгородцев.

Они до последней минуты воображали, что князь будет для Нова-города тем же, чем были до тех пор его посадники, и вдруг пришлось жестоко ошибиться…

- Да он на вече-то и внимания не обращает, как будто и нет его совсем, - толковали и в самом Нове-городе, и в родах.

- Верно, что знать его не хочет!

Но и это вскоре обратилось в пользу Рюрика.

- Одно слово - князь самодержавный, кого призывали мы и кого нужно было нам. С ним много шутить не будешь! - стали отвечать на замечания о надменности князя.

- А зато как шёл-то он к нам! - восторгалось большинство. - Именно, что солнышко красное!.. Какие ковры пред ним расстилали, чтобы ножек своих не запачкал.

- Так и быть должно. Не подобает князю нашему прямо по земле ступать сырой…

- А на вече-то? Ведь он один на помосте стоял.

- Верно, что один, у самого колокола!

- Наши старейшины на самой нижней ступени сбились и голоса подать не посмели…

- Где тут подать! Головой кивнул бы на виновного, и как не бывало его на свете белом!

- На то он и князь самодержавный! Никто ему перечить не смеет!

Этим последним доводом заканчивались обыкновенно все разговоры о новом князе. Новгородцы, а за ними и остальные ильменские славяне прониклись сразу же мыслью о неизбежной покорности единоличной власти. А так как это, по мнению большинства, могло вести только к общему благу, то особого неудовольствия в народе не было…

Но наибольшее впечатление произвёл поклон Рюрика собравшимся славянам, а затем и то, что произошло после этого поклона…

В пояс поклонился князь своему народу.

- Народы приильменские, - сказал он, - к вам обращаюсь я со своею речью… Добровольно, без всякого понуждения избрали вы меня своим князем, обещаю я послужить на пользу вам, но знать вы должны, что ни с кем никогда отныне, ни я, ни преемники мои не разделят данной вами же власти… Только единой властью силен будет народ славянский. Только в ней одной его могущество, поколебать которое никто не может… Да исчезнет с приходом моим рознь между вами, и да будете вы все как один, а один - как все… Сплочённые, скреплённые, будете вы расти и усиливаться на свою славу, во веки веков…

Слова эти произнесены были с особым выражением.

- Что он говорит-то такое, как это все - что один?

- Что же, и в родах наших старшего не будет?

- Всё это совсем непорядок! - загалдело вече…

- Хотим жить по-старому, как отцы и деды наши жили!

- Князь над старейшинами только! Пусть их судит, а мы по-прежнему… К нему только на суд идти будем.

- Пусть нас на войну только водит да от врагов со своей дружиной обороняет, вот его дело…

- А в роды мы его не пустим!

- Не по-нашему - так и ссадим… Не таких выпроваживали.

- Сам Гостомысл нас уважал!..

Вече забылось… Может быть, это была просто попытка крикунов заявить о себе, как это бывало раньше при посадниках, может быть, и на самом деле вечевикам захотелось показать, что и они не последние спицы в колеснице нового управления, что они заставят князя разделить свою власть с вечем.

Но что произошло после этого, надолго осталось в памяти крикунов и послужило им хорошим уроком на будущее.

Рюрик, заслышав угрожающий гул голосов, выпрямился во весь рост, чело его нахмурилось, в глазах засверкал гнев.

Он властно протянул перед собой руку и указал на толпу…

В тот же миг добрая сотня прекрасно вооружённых дружинников бросилась туда, куда указал им вождь. Бряцая оружием, вклинились они в толпу. Натиск их был совершенно неожиданным. Вечевики растерялись и свободно пропустили их к тем, кто громче других выкрикивал угрозы князю. В одно мгновение крикуны были повязаны и подведены к помосту, где их ожидал уже Рюрик.

Их было около десяти. Они дрожали всем телом, ожидая, что вот-вот услышат роковое для них приказание из уст того, против которого они только что подняли угрожающий крик.

- Чего вы хотите? Чего вам надо? - возвысив голос, заговорил Рюрик. Или вы не желаете подчиняться моей власти?

- Ничего, батюшка князь, так мы это, спроста, - нашёл в себе силы, наконец, проговорить один из приведённых.

- Чего им! Известно чего! - загудело вече. - Думают они, что как прежде горланить можно… Теперь ведь князь, а не посадник…

- Так слушайте же вы все! ~- загремел Рюрик. - Прошлому более нет возврата… Не будет своевольства в земле славянской - не допущу я этого; сами вы меня выбрали, сами пожелали иметь меня своим князем, так и знайте теперь, что нет в народе славянском другой воли, кроме моей.

- Истинно так, батюшка князь, - снова загудело вече. - И нам всем эти буяны надоели… Они-то всегда и смуту затевали, благо горло у них широкое… Накажи их в пример другим.

Всё вече было буквально ошеломлено быстрым натиском княжеской дружины. Да и среди вечевиков находилось много сторонников нового князя, даже довольных таким исходом дела.

- Ишь, сразу смуту затевать начали,- неслось со всех сторон, - поучи их, батюшка-князь, поучи, чтобы и вперёд не поваживались.

Рюрик снова сделал величественный жест рукой, и вече разом замолкло.

- Слушайте, вы!.. Должен наказать я примерно этих людей, но хочу я с милости начать своё правление, чтобы знали, прежде всего, что милостив князь ваш. На этот раз отпускаю я этих людей, дарую им жизнь, хотя они заслуживают смерти! Пусть идут они в роды свои и возвестят там о новом князе своём, пусть скажут они, что отныне всякий, осмеливающийся с осуждением выступать против него, лютой смерти будет предан, - а теперь я докончу то, что говорить вам начал… Нет и не будет отныне на Ильмене родов, каждый и все должны одним законом управляться, одной воле покорными быть, а поэтому приказываю я называть все роды, что окрест по ильменским берегам живут, одним именем, - Русью… Нет более родов приильменских, есть одна на Ильмене Русь, как есть на Руси одна только правда и милость моя великокняжеская… Так знайте и помните это всегда…

Вече смущённо молчало. Старики недоумевающе переглядывались друг с другом. Приказание князя произвело на них удручающее впечатление.