Иоасаф Любич-Кошуров - Век драконов

— С дом? — спросил я.

Он мотнул головой.

— Эге. А иные и больше дома… И некоторые из них могли подниматься на задние ноги… Знаешь, что они ели?.. Они обкусывали верхушки деревьев… Поднимется на задние ноги и объест на дереве все верхние ветки. Там ведь ветки всегда нежней… Вот какие были высокие… Да ты вот что, пойдем ко мне? Я тут ведь и живу, потому что, если ездить сюда каждый день из города, то сообрази, сколько зря потратишь времени?

Он взял меня за руку.

— Как, — спросил он, — тебя зовет папа?

— Ваней.

— Пойдем, Ваня, ко мне.

Положительно, в нем не было ничего страшного. Он даже показался мне немного смешным… Голос у него опять стал слащавый. Должно быть, он думал, что когда разговариваешь с детьми, то нужно непременно менять голос.

— Знаете что, — сказал я, — давайте с вами играть. Вы будете колдун, а я странствующий рыцарь… И вы водите меня по вашим владениям и показываете разные штучки.

По-моему, он очень подходил к роли колдуна в этом своем балахоне.

— А! — воскликнул он и хлопнул себя по лбу ладонью. — Ведь у меня и то есть кое-что… Хочешь, я тебе покажу, понимаешь, то далекое время, когда здесь гуляли допотопные животные.

Я его не понял.

Я оглядывал его со всех сторон и мало его слушал. Я находил его все более и более похожим на колдуна, как их рисуют в книжках для детей.

— Идем, — сказал он.

Я вынул из ножен саблю, и мы пошли рядом.

Я был почти в восхищении от него и думал, что нигде в целом мире не найдешь другого такого человека, в такой разлетайке, в такой шляпе и с такими бровями. Брови у него были густые-густые, совсем белые.

улко во всех углах каменоломни раздавались наши шаги. Мы прошли прямо, потом свернули налево, потом направо. Все время под ногами я чувствовал твердый каменистый грунт. По ту и другую сторону тянулись почти отвесные каменные стены в несколько сажен вышины…

— Понимаешь ли ты, — сказал он, — что мы идем по древнему окаменевшему болоту, по которому тысячелетия назад бродили ящерицы величиной со слона!

Я это понимал не хуже его… Ведь вы подумайте только: мы находились с ним на глубине чуть ли не десятков сажен от поверхности земли…

Я живо представлял себе этих ящериц-слонов и крепко сжимал в руке рукоять моей сабли.

Сделав еще несколько поворотов вправо и влево, мы остановились перед невысокой, сколоченной из нетесаных досок дверью.

Он отворил дверь, и мы вошли в очень просторное помещение вроде подвала или погреба. Оно было выкопано или, вернее, вырублено в толще серого песчаника. Окон не было. Подвал освещался несколькими электрическими лампочками, укрепленными на сводчатых стенах.

Я с любопытством оглянулся.

Посредине стоял большой дубовый стол, заваленный осколками камней, какими-то костями, большими и маленькими молотками и еще какими-то неведомыми мне инструментами.

— Здесь я живу, — сказал он, — вон моя кровать и этажерка с книгами.

Потирая руки ладонь о ладонь, он прошелся несколько раз от стола к кровати, помещавшейся у задней стены в глубине подвала, и остановился передо мной.

— Итак, благородный рыцарь, — проговорил он, — я тебе покажу сейчас то, что происходило здесь тысячи лет назад.

И добавил, поспешно протянув перед собой руку:

— Только ты ничего не бойся.

«Как он хорошо играет, — подумал я, — разве его можно сравнить с моей нянькой?»

И я вскричал, как рыцарь Альберт:

— О, нет!

Тогда он указал мне на небольшое, вправленное в стену около двери круглое стекло. Я его не заметил сначала. Оно было несколько выпукло и блестело при свете электричества, подобно огромному глазу.

Такие глаза, вероятно, были у допотопных чудовищ…

Положив руку мне на плечо, он сказал:

— Посмотри вон в то оконце, благородный рыцарь, сквозь него видно все прошлое нашей земли. Там бродят страшные драконы, которых ты ищешь.

Снова он взял меня за руку.

— Идем!

Вместе мы подошли к стене.

— Смотри!

Я прильнул к стеклу и, уверяю вас, я ни на минуту не усомнился, что он намеревается показать мне панораму или что-либо в этом роде.

И между тем…

И между тем, я увидел в это «окно в прошлое», как он его называл, настоящий живой папоротниковый лес!..

Но что это были за папоротники! Папоротник такая же трава, как лопух, и никогда не бывает больше лопуха.

Но я уже сказал, что передо мной был лес. Зеленые от корня до верхушки, неподвижно стояли гигантские, как столетние дубы, папоротники. Небольшие озерца блестели между ними. Из воды поднималась там и сям похожая на деревья осока. Она была как раз под стать папоротникам — такая же высокая и толстая.

Я не верил своим глазам…

Не скрываю: я испугался. Во мне еще теплилась надежда, что нет здесь никакого колдовства, а просто я рассматриваю прекрасно сделанную панораму.

Но эта надежда угасла, когда на один из папоротников вполз огромный, величиной чуть не в человеческую голову, лесной клоп.

— Вот что было тысячи лет назад на месте теперешней каменоломни, — услышал я сзади себя тихий голос, — но ты не пугайся…

Это говорил мой колдун…

Я задрожал. Я понимал, что со мной произошло нечто не совсем обыкновенное, нечто такое, что бывает только в сказках…

Но мне оставалось только покориться судьбе.

Колдун опять шепнул за спиной:

— Смотри, смотри!

Видели ли вы когда-нибудь молодого лягушонка, когда у него еще не отвалился хвост? Представьте же себе этого лягушонка величиной с хорошее бревно. Именно такое чудовище выползло из одного озерца на берег и уставилось на меня огромными выпученными зеленоватыми глазами.

Оно скрылось сейчас же опять под водой, но на прибрежном иле остались следы его лап, удивительно похожих на отпечаток человеческих рук.

И снова зашептал колдун:

— В то время водились огромные животные, похожие на головастиков и на еще не сформировавшихся молодых лягушек. Отпечаток лапы одного из этих животных ты видел как раз сегодня в каменоломне.

Закачались и задрожали вершинами зеленые деревья-папоротники, и между ними выставилась голова дракона. Эта голова, если бы ей пришла охота, могла бы проглотить быка.

Так мне тогда показалось, по крайней мере. Возможно, что на самом деле она и не была так велика.

Потом вылез и сам дракон.

Вероятно, он обладал огромной силой. Стволы папоротника толщиной в несколько обхватов гнулись, как тростинки, под напором его исполинского тела, раздвигаясь в обе стороны.

Он подошел к озеру и стал пить воду. И из воды сейчас же выставилась отвратительная морда первого чудовища, похожего на головастика.