Пьер Леметр - Горизонт в огне [litres]

Она прекрасно понимала, что кандидатуру Робера довольно сложно отстоять. Хорош он только в постели. Это дорогого стоит, но, надо сознаться, с механикой имеет мало общего.

Дюпре молчал, он снова дотошно изучал документ, красивым почерком переписанный Леонс прошлой ночью. Документ, украденный из папки Гюстава, пока он спал. Неполный перечень вопросов, которые будут задавать соискателям на работу.

Мадлен надеялась, что Робера Феррана примут в мастерские «Французского Возрождения», но понимала, что шансы его плохи – он не выстоит против действительно квалифицированных рабочих, чей опыт относится не к довоенному периоду.

На компанию напало уныние. В бильярдной прогремел громкий смех Робера, он проорал:

– Ага! Триплет, все видели! Круто я!

Дюпре посмотрел на Леонс:

– Я не хочу показаться грубым, госпожа Пикар, но… что мы можем сделать с вашим приятелем? Это команда элитных инженеров, они ищут очень опытных, узкоспециализированных рабочих. Если у него спросят о какой-нибудь фигуре в бильярде, тут он, конечно, выкрутится. Во всем остальном… он не видел станка уже больше двадцати лет, его просто засмеют.

Точно так и произошло.

Итальянский инженер первым прыснул в рукав со смеху. Его веселость передалась двум коллегам, даже Гюстав не мог подавить улыбки.

– Да ладно, господа, – сказал он. – Немного сочувствия.

Этот тип совсем идиот, что ли? – думал Гюстав. Представил нам резюме, набитое данными, которые невозможно проверить, и не сумел хоть как-нибудь ответить ни на один вопрос из восьми. Гуманно ли будет отвести его к станку для пробного испытания и смотреть, как он еще больше опозорится? Осталось принять еще восемь кандидатов, Гюстав в сомнении закрыл папку.

– Вы понимаете, что для этой работы…

Робер надулся и пожал плечами, ну да, естественно…

У Гюстава все ладилось. Ладилось уже несколько недель, он никогда в жизни не был счастливее, ему удавалось все, к чему он прикасался.

Он уже так и видел, как турбореактор выходит из стен мастерских.

Два месяца назад, 10 февраля 1933 года, он пережил великий момент, в присутствии министров промышленности и авиации, прибывших с визитом в сопровождении журналистов и репортеров. Он представил одного за другим членов команды, это специалист по аэродинамике, эксперт по топливу, гигант зажигания, властелин воздуходувок, бог профилированного проката, Гефест сплава. Утомительная канитель, но важная для Жубера. Два дня спустя правительство объявило, что «будет активно участвовать» в проекте, теперь не увильнешь… Пойдут субсидии. И на протяжении нескольких месяцев Гюстав планировал, как выкачает бо́льшую часть бюджета, имеющегося в распоряжении государства, на это дело. Это была эйфория.

Через два месяца после запуска команды потребовались рабочие, способные производить детали по чертежам.

Жубер поднялся, ну давайте, следующий. Робер пожал руки членам комиссии, без обид, он все так же улыбался, сложно представить, что́ могло бы вывести его из равновесия.

Гюстав в благодушном настроении проводил его до двери:

– Ну… по крайней мере, мы знаем, что вы любите машины.

– Это да…

– Я, как и вы, автомобили… И какая у вас машина мечты?

– Ну, знаете, я за рулем «Blue Train Special» сидел, так что…

Гюстав на секунду замер.

– Вы… но как… когда?

– В двадцать девятом. У меня был приятель в автомастерской. Он подкрашивал сколы, и нужно было доставить ее в Мант-Ла-Жоли, я и сел за руль…

Жубер был ошеломлен. В 1928 году «Бентли» выпустила модель шестицилиндрового автомобиля «Speed Six», на котором Барнато пустился наперегонки со скорым поездом Канны – Кале. Свое необыкновенное путешествие он завершил на четыре минуты раньше! В память о событии следующий шестицилиндровый «бентли» был назван «Blue Train Special» и выпущен… в единственном экземпляре. Никто доподлинно не знал, где он сейчас. С литражом двигателя в 6597 см 3, достигая 180 лошадиных сил, это был легендарный автомобиль.

Подошел итальянский инженер:

– Нужно позвать следующего кандидата, господин Жубер, время не ждет…

Гюстав, почти дрожа, все же повернулся к Роберу:

– «Blue Train Special»… и как вам?

Робер открыл рот, подыскивая слова:

– Вы себе даже не представляете…

Вот так Робер не смог стать рабочим в мастерской «Французского Возрождения», но получил работу дворника.

Уже более двух месяцев Мадлен приходила к Дюпре, чтобы получить отчет о его расследовании. Он детально сообщал о людях, которых увидел и опросил, о местах, где побывал, о количестве часов, которое прождал, и денег, которые потратил. Мадлен раздражалась, но не чувствовала себя вправе прервать этого рабочего, как когда-то уполномоченного семейного банка, поэтому вечера длились долго, а кофе стыл в чашках.

Дюпре не только добился отличных результатов в отношении Леонс, он также был полностью осведомлен о действиях Шарля. Консьержка дома и секретарша дантиста были должным образом подкуплены, пристав парламента становился словоохотлив после второго бокала «Чинзано». Дюпре рассказал Мадлен о визите Альфонса Креман-Герена, ставшем полным фиаско. Он также посвятил безумно много времени Андре Делькуру, на этот раз безрезультатно. Тот ходил в редакцию, на ужины в город, не играл. Вернувшись домой, допоздна писал.

– И ничего нельзя сделать? – настаивала Мадлен.

Дюпре не хотел признаваться, но он опасался, что у этого человека трудно найти слабое место.

– И еще я не думаю, что он продажный, – добавил он, как будто у Мадлен есть средства, чтобы кого-либо подкупить. – Он не посещает специальные учреждения. Он не очень смотрит на женщин…

– Возможно, нужно искать в другом направлении.

Рискованная фраза, Мадлен покраснела. Дюпре достаточно дотошен и осторожен в сборе информации. Без сомнения, он знает, что Мадлен в прошлом была любовницей Андре, так что замечание приобретало налет интимного признания.

Дюпре скептически пожал плечами. Лицо Мадлен приобрело прежний цвет.

– Послушайте, господин Дюпре, я могу в…

– Он себя хлыстом бьет.

– Простите?

Дюпре заходил в его дом.

– Как вы туда попали?

– Я по профессии слесарь.

– А… и вы говорите, он…

– У него дома есть кнут, из колоний, экзотический предмет. Им часто пользуются.

Мадлен была захвачена врасплох, но не удивлена. Это в духе Андре. И если такая отдушина стала способом разрядки, способным успокоить страсти, то добраться до него будет трудно.

Тем не менее Мадлен не беспокоилась. Единственный волнующий ее вопрос – деньги. Тщательно сэкономленные средства быстро таяли. Этого должно хватить до декабря, если не возникнет неприятных сюрпризов. А потом…

О Леонс Дюпре, как обычно, говорил спокойно, долго и тщательно. После чего Мадлен встала. Дюпре сходил за пальто, протянул его, она оделась, повернулась к нему, они поцеловались, он отнес ее на кровать и трахал ее долго, спокойно и тщательно.