Пьер Леметр - Горизонт в огне [litres]

– Договорились.

Мадлен не поднялась. Дюпре понимал ее, но не одобрял. Их отношения приняли неожиданно серьезный оборот.

Вскоре они перестанут видеться. Надо бы сказать что-то, но нужные слова не приходили на ум.

– Ну что же, – сказала она, – мне надо ответить на любезное приглашение Делькура. Ужин, возможно, сегодня… Вас это устроит, господин Дюпре?

– Вполне.

Он встал. Ему нечего было добавить. Он кивнул Мадлен и вышел.

– Да, господин Дюпре!

Он обернулся:

– Что?

– Спасибо.

Мадлен долго еще разглядывала стол, стакан, газету. То, что она собиралась совершить, заранее ее изматывало. Мораль и совесть противились, гнев и злопамятство придавали решимости.

Злоба победила. Как всегда.

– Мадлен!

Крик души. Полуудивление-полуиспуг.

– Я, должно быть, помешала?

– Отнюдь!

Вот уже несколько месяцев Андре использовал подобные выражения, находя их изысканно-вежливыми.

Он резко отпрянул, будто чья-то рука оттащила его за воротник. Мадлен вошла. Господин Дюпре постоянно бывал здесь и частенько все ей подробно описывал. Она не смогла удержаться, чтобы не взглянуть на второй ящик комода, где хранился хлыст из сыромятной кожи.

– Мы позавчера вернулись с лечения, я проезжала мимо и подумала, что это удобный повод ответить на вашу записку.

Андре задыхался от обилия информации. Мадлен у него; ее загадочная телеграмма; то, что впоследствии произошло с Гюставом Жубером, бывшим поверенным банка Перикуров. Оказаться с ней здесь – в личном интимном пространстве, – да еще в такой двусмысленной ситуации, напоминавшей об их прежних отношениях…

Обилие книг на полках, стопки документов, кипы бумаг – все вместе создавало впечатление картины под названием «Скромная квартира великого писателя Андре Делькура на заре его журналистской деятельности».

– Вы могли бы сегодня поужинать со мной, Андре?

Она надеялась, что он сошлется на занятость, так было бы проще, но он замялся:

– Ну… да, то есть…

– В таком случае не буду вас больше отвлекать. Как насчет половины девятого в «Липпе»?

Час от часу не легче. Приглашение, от которого он не смог отказаться, место, где все сливки Парижа увидят их вместе…

– Отлично, что ж, в «Липпе»…

– Я туда уже целую вечность не наведывалась…

– Ну, раз так…

Она оставила легкий шлейф духов, Андре настежь распахнул окно.

Когда Мадлен дошла до сути дела, Рене Дельга, как и в прошлый раз, сделал непроницаемое лицо.

– Вот образец почерка. Текст письма. И бумага, которую следует использовать.

Что-то изменилось. Теперь он надел очки. «Издержки профессии», – подумала Мадлен. Он пробежал письмо глазами и положил очки на стол. Открыл было рот, но Мадлен опередила:

– Какова степень… сходства фальшивки, которую вы?.. Я имею в виду, полиция…

– По правде говоря, в их распоряжении имеются все более надежные способы распознавания. Да и нас немного в Париже, тех, кто изготавливает документы, которые сложно отличить от подлинников…

Даже окольными путями они постоянно возвращались к цене.

Мадлен не получила ответа, она скрестила руки на столе.

– Поначалу, – добавил Дельга, – не возникнет никаких сомнений. Полиция примет документ за оригинал. Судья тоже. Сложности могут возникнуть позже, когда защита потребует повторной экспертизы. А там уж как карта ляжет.

Мадлен это устраивало.

– Письмо вам обойдется в полторы тысячи франков, – сказал он.

– Может, вернемся к нашему ритуалу? Я опущу цену на три сотни, вы согласитесь, я попрошу выполнить работу к сегодняшнему вечеру, а вы поднимете цену на три сотни.

– Нет, не в этот раз. Блокнот, который вы мне поручили сделать в прошлый раз, не был оплачен по достоинству.

– Вы что, сменили профессию и теперь шантажируете меня?

– Нет, я недооценил работу.

– Это ваша проблема, а не моя. Я заплатила, сколько вы сказали.

– Совершенно верно. Но раз уж вы делаете новый заказ, я вынужден хоть немного покрыть недостачу с прошлого раза.

– Немного?..

– Тысяча франков. Это минимальная цена, которую я могу предложить. Следовательно, письмо вам обойдется в полторы тысячи франков.

Мадлен мысленно спросила себя, стоит ли игра свеч, и погрузилась в пучину сомнений.

Дельга воспринял молчание Мадлен как лишний ход в беспроигрышных переговорах.

– Зато, – сказал он, – никакой дополнительной платы за срочность. Сегодня вечером. В двадцать три часа. Здесь.

– Хорошо, – ответила Мадлен. – Ой, мне сейчас нечем заплатить аванс…

Дельга махнул рукой:

– Не беспокойтесь. Мы же порядочные люди.

Дюпре проследил, как Андре Делькур сел в такси, и скорее догадался, чем услышал, что молодой человек назвал адрес ресторана «Липп».

Всегда есть риск неожиданного возвращения, забывчивости. Благоразумнее выждать полчаса, пока машина доедет до бульвара Сен-Жермен.

– Я позволила себе забронировать на ваше имя…

Андре согласился: да, конечно.

Они прошли через весь зал до длинного ряда столиков, расположенных слева, там, где зелень, нарисованная между зеркалами, как будто растет у вас на голове.

Андре выбрал бы другой столик, более укромный, чтобы удобнее было разговаривать. Но Мадлен попросила именно этот, потому что понимала, что он самый нежелательный для Андре. Официант отодвинул стол, чтобы Мадлен удобнее устроилась на кожаном диванчике.

– Простите, дорогой Андре, вы не против, если я сяду на стул? Мягкая мебель мне не подходит. Лечение очень помогло, и я не хотела бы снова что-нибудь повредить…

– Конечно, – сказал Андре, который предпочел бы сидеть, повернувшись к залу спиной. Именно по этой причине Мадлен вынудила его пересесть.

– Вы позволите, я на минутку, дорогая Мадлен?

Она сделала еле заметный жест: да, разумеется.

Андре обошел столики, чтобы поприветствовать знакомых: тут – депутата от оппозиции, там – редактора газеты «Эвенман» и промышленника Армана Шатовье, симпатизировавшего заявлениям фашистов и все еще воздерживавшегося от финансовой поддержки запуска ежедневного издания Андре.

По пути он заказал графин охлажденного белого вина.

– Вы такой светский, мой дорогой, – восхитилась Мадлен, когда Андре вернулся.

Он скромно потупился. Светский, светский…

– Скажите, а скоро появится эта новая ежедневная газета?

Она знала, что он чудовищно суеверен.

– Слухи…

Мадлен отложила меню. Сделав выбор, она скрестила руки перед собой.

Внимание Андре было приковано к Шатовье. Кажется, он украдкой поднял бокал, чтобы поприветствовать его? Андре ограничился благодарным взглядом. Господи! Если Шатовье решится наконец поучаствовать – дело в шляпе!

– Простите?

– Вы рассеянны, Андре… Да еще во время ужина со старой приятельницей – как некрасиво.