Николай Чернышев - Находка беглого рудокопа

— Барин, я богатую руду отыскал. Ефрему Петровичу ее принес, а он меня в амбар. Долг наш совсем невелик, а руды-то там сколь… Помилосердствуйте, барин! Век буду помнить, сделайте милость…

— Ты нашел не медная руда, а простой зеленый камень. Он не стоит и полушка.

— Как же так… как не медная руда… смеетесь, барин…

— Кому ты еще сказаль про зеленый камень?

— Никому больше не рассказывал. Сразу же побежал к Ефрему Петровичу, — совершенно искренне ответил Егор, забыв про разговор с дедом Митрофаном.

— Альзо, ты нашел пустой камень и надо его совсем забывать. Мне жаль тебя, но Кеммерер верный слуга русский царь. Тебя посылайт арестантский рудник.

Когда Кеммерер и Кулаков начали выходить, Егора словно кипятком обожгло. Сжав кулаки, он рванулся из амбара. Подскочив к Ефрему, вцепился в обросшее рыжей щетиной мясистое горло и закричал:

— За что губите?! Изверги проклятые!

Два мужика и Афоня бросились на выручку. Кеммерер осторожно бочком отодвигался от клубка сплетенных тел. Отойдя на приличное расстояние, он быстро повернулся и, схватившись за полы длинного камзола, побежал к крыльцу.

Дерущиеся, пыхтя и ругаясь, катались в пыли. Мелькали ноги, руки, головы и оголившиеся потные спины. Трещали рубахи, глухо раздавались удары кулаками.

Кто-то схватил Егора за горло, и он, почувствовав, что пропадает, с утроенной силой начал отбиваться. Улучив момент, когда пруда разгоряченных тел переваливалась, Егор рванулся в сторону. Свалив кулаком подскочившего к нему Агапа, парень стремглав бросился к забору, в один миг переметнулся через него, побежал по огороду к чернеющему недалеко густому лесу.

На следующий день Волков и Кеммерер отправились в Пермь. По дороге произошло небольшое, но неприятное происшествие.

Собираясь в путь, Волков приказал упаковать всю зеленую охру в прочный деревянный ящик и покрепче привязать его на задке кареты. На остановках он несколько раз лично проверял сохранность цепного груза. В последний день пути шел непрерывный дождь и путники совсем не выходили из экипажа. Когда же карета подкатила к дому и Волков, спрыгнув на землю и разминая затекшие от долгого сидения ноги, невзначай взглянул на то место, где должен был стоять ящик, то, к неописуемому удивлению, увидел лишь несколько исковерканных досок. На них не удалось найти ни одного мало-мальски крупного кусочка породы. Сохранилась лишь мелкая зеленая пыль.

Волков позвал Кеммерера, но и тот не мог дать объяснения случившемуся несчастью. Решили, что кто-то из баловства распотрошил на ходу ценную для них поклажу.

С трудом удалось набрать пробу для химического анализа. Пришлось использовать образцы, которые Волков вез с собой и собирался поместить в домашней коллекции. Пробу послали в Екатеринбург, в лабораторию.

У запасливого Людвига Францевича во вместительной кожаной сумке лежало немало кусков зеленой охры, но он не предложил их Волкову. Оставив несколько хороших образцов, Кеммерер отправил остальное брату в Петербург, с просьбой посоветовать, как выгоднее использовать это вещество. О покупке земельного участка и задуманном предприятии из осторожности не было написано ни слова.

Перовский все еще был занят празднествами в его честь у пермской знати и не имел времени для выслушивания скучных деловых докладов. Волков, воспользовавшись вынужденным перерывом, просмотрел всю литературу, имеющуюся в то время в Перми, и проделал химический анализ обнаруженной близ Частых породы. Под руками не было хорошего оборудования и чистых реактивов, точность анализа поэтому была невелика. Но все же удалось выяснить, что зеленая охра почти на одну четверть состоит из соединения хрома с кислородом. Волков окончательно убедился, что зеленое вещество является совершенно новым минералом.

Новый минерал земли Русской!

Но как назвать его? И сможет ли он, провинциальный горняк, сын бедного сельского учителя, позволить себе такую честь — дать название новому камню. При засилье в столичных учреждениях иностранных специалистов сунься туда попробуй, — моргнуть не успеешь, как и без тебя назовут. А имя такое придумают, что оно и отдаленно о России напоминать не будет.

И тут пришла мысль воспользоваться приближающимся пятидесятилетием министра двора князя Волконского. Он решил попробовать уговорить Перовского преподнести новый минерал имениннику и испросить разрешение назвать его именем. Пример такого подарка уже был. В день сорокалетия князя ему было преподнесено описание острова, открытого Беллинсгаузеном в Тихом океане. И остров был назван именем Волконского.

После проведенных в веселом разгуле дней Перовскому нездоровилось. Он явно нехотя слушал Волкова. Ничего утешительного о возможности постройки медеплавильных заводов новый управляющий не сообщил. Руда на подавляющем большинстве выявленных месторождений не годилась для выплавки металла. Поэтому строить новые предприятия не было никакого смысла. Руду нескольких богатых месторождений можно с немалой выгодой продавать многочисленным частным заводам.

— Ну, вы меня вконец уморили, — зевнув, пробурчал Перовский, у которого к этому времени созрели уже другие планы наживы. — Я, между прочим, и раньше предполагал, что с расширением заводского дела в здешней округе вряд ли что получится… Ну, что у вас еще?

— Есть интересное предложение, господин вице-президент.

— Какое? Только давайте побыстрее, я сегодня устал.

Волков кратко изложил суть дела. В заключение он сообщил, что уже послал пробу нового вещества на анализ и что окончательное решение можно будет принять только после получения результатов анализа.

— Это великолепно! Ну, милейший, уважили! — сразу же преобразившись, заговорил Перовский. Вскочив, он положил пухлые руки на плечи Волкова и энергично продолжал:

— Я завтра еду в Петербург. Срочно шлите вслед анализы, образцы минерала и описание местонахождения.

Узнав, что образцов нового минерала не осталось, а описание производилось Кеммерером, Перовский предложил Волкову самому посетить месторождение.

На следующий же день Волков собрался в Частые. Перед отъездом он встретился с Кеммерером. Не считая нужным таиться, Волков подробно рассказал о беседе с Перовским и о мысли преподнести вновь открытый минерал князю в день его рождения.

Эта новость поразила Людвига Францевича. Глаза его беспокойно забегали, узловатые пальцы рук затряслись. Он силился скрыть растерянность, но это плохо удавалось.

— Господин обергиттенфервальтер, ваш поступок опрометчив. Вряд ли подтвердится ваше предположение о том, что пауке найденное нами вещество не известно. Я советую вам от чистого сердца — бросьте эту весьма рискованную затею… Господин вице-президент, наверно, еще не уехал, пойдите — откажитесь. Разрешите, наконец, мне объяснить все вице-президенту…