Бенито Гальдос - Кадис

Он чрезвычайно охотно проводил дни в моем обществе и в обществе моих товарищей-офицеров. Во время военных операций он следовал за нами с ружьем, саблей и пистолетами, а в часы досуга мы вместе ходили в таверны Кортадуры или Матагорды, где он щедро угощал нас всем, что только возможно было раздобыть в этих заведениях. Частенько за лордом Греем из Кадиса следовали две-три повозки с изысканными яствами, доставленными английскими кораблями и каботажными судами из Кондадо-де-Ньеблас и Альхесираса. А однажды, когда у нас не было возможности покинуть траншеи у моста Суасо, лорд Грей с необычайной для того времени скоростью – она лишь много позднее вошла в наш обиход – доставил к нам трактирщика Поэнко со всеми его пожитками, плясуньями и гитаристами, устроив таким образом неожиданное празднество.

Через две недели подобных сюрпризов и щедрых угощений на Острове не осталось ни одного человека, который не знал бы лорда Грея, и так как мы в те времена состояли с Великобританией в отличных отношениях, кругом звенели песни:

(именно эти слова), и наш англичанин прославился во всей округе, изрытой каналами и напоенной влагой Санкти-Петри.

Здесь я должен отметить одно достойное внимания обстоятельство, а именно: все мои попытки проникнуть в его сердечные дела, которые меня так занимали, потерпели неудачу. Мы говорили о любви, однако стоило мне назвать дом и семью Инес, как он замолкал или менял тему. Между тем мне было известно, что он каждый вечер бывает у доньи Марии; но на все мои вопросы он неизменно отвечал гробовым молчанием. Лишь один раз он разрешил мельком заглянуть в свое сердце, и вот как это получилось.

Одно время я был так занят делами службы, что мне решительно не удавалось вырваться в Кадис; это рабство огорчало и тяготило меня. Я получал от графини записки с приглашением зайти и впадал в отчаяние из-за невозможности откликнуться на ее зов. Наконец в начале марта я добился увольнительной и поспешил в Кадис. Мы с лордом Греем пересекали Кортадуру в тот день, когда на море разыгралась буря, надолго оставшаяся в памяти жителей Кадиса. Гонимые восточным ветром, морские волны перехлестывали через узкий перешеек, чтобы слиться с волнами залива. Песчаные отмели исчезли, смытые бушующим прибоем, очертания узкой прибрежной полосы изменились до неузнаваемости; ураганный ветер подхватывал суда и как скорлупку уносил их на своих мощных крыльях. Десятка два торговых и несколько военных кораблей – испанских и английских – разбились в тот день о западный берег. Когда буря утихла, берега близ Роты, Пунтильи и скалы, где возвышается замок святой Каталины, были усеяны трупами моряков и остатками разбитых в щепы судов.

Лорд Грей, созерцавший по дороге страшную картину разрушения, которая предстала перед нами на фоне мрачного неба, где клубились гонимые ветром черные тучи и ослепительно сверкали зловещие зигзаги молнии, на миг озаряя клокочущие мутно-зеленые морские валы, каскад стальной пены и остов разбитого корабля, который то погружался в пучину, то взмывал вверх на гребне волны, – лорд Грей, говорю я, наблюдавший сей хаос, не менее удивительный, чем гармония сотворенного Всевышним мира, с упоением вдыхал влажный, пропитанный солью воздух.

– Какое наслаждение доставляет моей душе подобное зрелище! – сказал он. – Созерцая великое торжество природы, я ощущаю в себе сто жизней. О море, ты создано для бурь! Поглоти торговые суда, кощунственно бороздящие твои воды, закрой доступ в твои владения гнусному торгашу, алчущему золота и грабящему первобытные народы, которые в наш растленный век еще сохраняют наивную веру и воздвигают своим богам жертвенники в лесной чаще. Этот рев невидимых валов, которые подобно горным вершинам вздымаются на твоих просторах, сталкиваются и дробятся, как валуны, несомые бурным потоком; эти огненные языки, которые лижут небо и острыми стрелами вонзаются в море; этот клокочущий в отчаянии небосвод; это море, жаждущее покинуть извечное ложе, чтобы коснуться небесной тверди; этот буйный вихрь, эта гармония смятения, эта музыка и разлитый в природе торжествующий ритм, который будит отклик в наших сердцах, – все меня пленяет, приводит в трепетный восторг и призывает слиться воедино с хаосом…

«Уж не безумец ли он?» – мелькнуло у меня в голове при виде того, как лорд Грей выпрыгнул из коляски и устремился к морю. Вода уже покрывала его сапоги, когда я догнал его, охваченный тревогой, что этот одержимый, пожалуй, и в самом деле кинется в бурлящие волны.

– Милорд, – крикнул я, – вернитесь! Ну стоит ли вам сливаться с волнами или тучами, не лучше ли продолжать наш путь в Кадис, ведь воды нам с избытком хватает в виде ливня с неба, да и ветер всю дорогу хлещет нам прямо в лицо.

Но он, не обращая на меня внимания, стал что-то выкрикивать на своем родном языке.

Возница, смекалистый парень, знаками показал, что лорд Грей, видно, хлебнул лишнего. Но я знал, что он в тот день не выпил ни капли вина.

– Меня влечет море, – сказал он и стал раздеваться.

Мы с возницей так и вцепились в него; правда, англичанин был превосходный пловец, но в эту страшную бурю он и десяти минут не удержался бы на поверхности. В конце концов нам кое-как удалось отговорить его от безумной затеи, и мы вместе вернулись к экипажу.

– То-то порадовалась бы властительница ваших дум, милорд, случись ей увидеть, как вас обуревает желание при первых ударах грома покончить жизнь самоубийством, – сказал я.

Лорд Грей весело рассмеялся и, мгновенно приняв другой вид и тон, обратился к нашему кучеру:

– Погоняй лошадей, мне надо побыстрее быть в Кадисе.

– Да вот, Светильник не желает бежать.

– Какой светильник?

– Мой конь. У него мозоли на ногах. Но-о! Зато умеет и уважить.

– Как это?

– Сейчас расскажу. При встрече с ним Пелаитас приветствует его и спрашивает, как прошла поездка.

– Кто это Пелаитас?

– Скрипач в таверне Поэнко. Но-о! И вот попробуйте сейчас сказать моему коню: «Ты отдохнешь у Поэнко, а твой хозяин заправится маслинами и пропустит пару стаканчиков», – тут он так поскачет, что его ничем не остановишь, может и брешь пробить в стене Пуэрта-де-Тьерра.

Грей пообещал поднести вознице вина в таверне, и Светильник, едва услышав обещание, – хотите верьте, хотите нет – прибавил ходу.

– Теперь мы скоро будем на месте, – сказал англичанин. – Не понимаю, почему человек до сих пор не изобрел средства летать со скоростью ветра.

– В Кадисе вас дожидается красивая девушка. Может, даже не одна, а несколько.

– Одна-единственная. Остальные ничего не стоят. Сеньор де Арасели, ее душа необъятна, как это море. Никто не знает ее лучше, чем я, ведь с первого взгляда она кажется скромным цветком, затерянным в саду. Я открыл ее и отыскал в ней то, что не всякому дано понять. И вот для меня одного сверкают молнии ее глаз и бушует буря в ее груди… Она окружена чарующей тайной; ее сторожат, как пленницу в темнице, от этого моя любовь к ней еще пламеннее.