Хэмптон Сайдз - Царство льда [litres]

Делонгу Ньюкомб тоже казался немного странным, но он был впечатлен его усердием. «С естественной историей у нас нет никаких проблем, – писал он. – Все звери и птицы, которые приближаются к кораблю, в конце концов прощаются с жизнью». Ньюкомб редко общался с другими участниками экспедиции. «Может, он и молчалив, – замечал Делонг, – но у него есть свой угол в штурманской рубке по левому борту, где он с удовольствием проводит время в окружении своих инструментов».

В целом команда была более или менее спокойна. Делонг называл ее «нашей маленькой колонией» и с радостью отмечал, что «все пребывают в добром здравии и хорошем расположении духа… Каждый вечер они берут музыкальные инструменты, играют на них и поют. У нас столько хороших голосов, что я подумываю об организации хора».

Однако неизбежно начала устанавливаться однообразная рутина. «Нам не свойственно жить в таком тесном товариществе, – писал Делонг, – и мы все время как будто мешаем друг другу». Он признавал, что иногда некоторые члены команды, казалось, пребывали «не в духе», а «время тянулось медленно», но это для него было вполне ожидаемо. «Если бы жизнь внутри Полярного круга сулила безграничный комфорт, – рассуждал Делонг, – сюда бы стремился каждый. Нам стоит быть благодарными, что мы не испытываем более серьезных неудобств».

Если ежедневные порядки и ритуалы и проходили гладко, это была заслуга одного человека – лейтенанта Чарльза Чиппа, старшего помощника капитана судна. Чипп был весьма нелюдим и казался таким молчаливым и угрюмым, что порой окружающим становилось неловко. В свободное время он в основном изучал полярные сияния, которые часто танцевали в ночных небесах. Но Делонг во всем полагался на своего заместителя. «Чипп спокойно и настойчиво приводит все в порядок, – замечал он, – и уже сформировал работающую систему. Сегодня я инспектировал корабль и обнаружил, что все блестит, а матросы одеты по форме. «Жаннетта» напоминает военное судно».

Чипп прекрасно следил за порядком, но, когда порядок рушился, Делонгу приходилось полагаться на Мелвилла. Казалось, для механика не было ничего невозможного: он мог починить любую вещь и решить любую проблему. «Я все больше убеждаюсь, что он – настоящее сокровище», – сказал о нем Делонг. Если отказывал какой-то механизм, он разбирал его и переделывал, доставая запчасти из других машин. Еще летом, когда в двигателе сломался шток поршня, Мелвилл беззаботно заявил Делонгу, что может сделать новый – или, если капитану угодно, хоть двадцать новых; ему все было едино.

В руках у Мелвилла обычно была либо трубка, либо паяльник, либо сварочная горелка. Он постоянно чинил что-то и придумывал способы усовершенствовать жизнь на корабле. Он разработал новый метод записи скорости ветра. Он соорудил машинку для подгонки подошв к меховым сапогам, которые матросы шили из купленных на Аляске шкур. Когда дистиллятор стал давать слишком соленую воду, Мелвилл разобрал аппарат на части и собрал его заново, после чего вода стала совершенно чистой. Когда Делонг спрашивал его, можно ли сделать такое-то устройство, он подходил к чертежной доске и тотчас принимался набрасывать схемы. Обычно следовал ответ: «Да, это возможно», – который и стал девизом Мелвилла.

Мелвилл с удовольствием пел громоподобным голосом и ругался с таким жаром, что Делонгу пришлось даже сделать ему официальный выговор за сквернословие. Но он, по словам Делонга, «всегда сиял и радовался жизни». Казалось, «запасы его энергии неисчерпаемы», а «богатство его идей… поражает».

«Мелвилла можно назвать одним из столпов этой экспедиции, – писал Делонг. – По-моему, он может собрать двигатель из пары обручей для бочки».

В ежедневный распорядок команды «Жаннетты» входило устройство медвежьих капканов, куда в качестве приманки клали окровавленные внутренности тюленей, подстреленных Алексеем. Пока что участники экспедиции видели нескольких белых медведей издалека и часто натыкались на следы медвежьих лап, но Делонгу хотелось, чтобы на столе появились свежие медвежьи стейки. В первые недели в медвежьи ловушки попалось лишь двое экспедиционных ездовых собак, которых вытащили из стальных тисков израненными, но не искалеченными навсегда.

Рано утром 17 сентября Чипп и ледовый лоцман Данбар отправились проверить капканы. Один из них – примерно в миле от корабля – сработал. Пойманный медведь сумел оторвать капкан от ледового якоря и оставил за собой кровавый след. Пока медведь тащил капкан, он оставил на льду глубокую борозду, которая безошибочно обозначала путь побега зверя.

Чипп и Данбар поспешно вернулись на корабль, чтобы сообщить о находке и собрать все необходимое для полноценной охоты на медведя. Мелвилл и Делонг присоединились к ним, и вскоре четверо мужчин спустились на лед. Примерно час они шли по кровавому следу, а затем заметили следы еще двух медведей, которые с обеих сторон сопровождали раненого зверя. Делонг сравнил их с «двумя друзьями, которые поддерживали его при отступлении».

«Мелвилла можно назвать одним из столпов этой экспедиции, – писал Делонг. – По-моему, он может собрать двигатель из пары обручей для бочки».

Шесть миль они шагали по льду, тяжело дыша и обливаясь потом в своих тяжелых мехах. Наконец они добрались до низины и увидели медведя, который мучился от боли, не в силах сбросить с себя капкан. Это был молодой самец. В капкан попала лишь небольшая часть его левой передней лапы. С ним был и один из спутников – молодая самка. «Самка не пыталась покинуть его, – восхищенно заметил Делонг. – Она выбегала вперед и возвращалась назад, словно чтобы заставить его идти дальше. Заметив нас, оба медведя поднялись на задние лапы и жалобно заревели».

Мелвилл сказал, что медведи двигались по льдине «с неуклюжестью коровы и скоростью оленя, из-за чего снег летел во все стороны, как перья в шторм». Иногда «любопытство самца пересиливало его здравомыслие, и он останавливался, чтобы изучить этих странных существ, которые осмелились вступить с ним в схватку, ведь он властитель полярных регионов».

Когда раненый медведь и его спутница обернулись, чтобы встретить смерть, Данбар и Чипп открыли огонь из винчестеров, а Мелвилл выстрелил из казнозарядного ремингтона. Выстрел Делонга оказался решающим, и вскоре, по словам капитана, «все было кончено».

Чиппа и Данбара отправили обратно на корабль, чтобы привести людей и притащить сани для перевозки добычи. Через несколько часов они вернулись вместе с большей частью команды. Казалось, всем хотелось увидеть все своими глазами, и вскоре, как написал Делонг, «начался настоящий праздник». Матросы соорудили весы и взвесили зверей: самка весила 422 фунта, а самец – 580.