Шэрон Пенман - Королевский выкуп. Последний рубеж

Потом улыбка вернулась – Андре вспомнил о своей супруге, которая с самой их брачной ночи была такой страстной в постели. Тогда ей исполнилось всего шестнадцать, но она успела овдоветь, и Андре был очень признателен Ричарду за то, что тот дал ему в жены такую богатую наследницу. Но Дениза принесла ему куда больше, чем земли. С самого начала она выказала здравый смысл, не сообразующийся с ее юностью – поняла, как выгодно иметь мужа, который в таком фаворе у нового короля, и их брак хорошо начался, хоть Андре и был на двадцать с лишним лет старше. Когда он уходил в Святую землю, Дениза уже была беременна. Она подарила ему троих здоровых сыновей и счастливую семейную жизнь, и он не согласен все это потерять, черт побери. Он обещал жене, что со всем разберется, и если для этого придется проделать долгий путь в Рим и обратиться к ничтожеству на папском троне, то так тому и быть.

Ричард всегда с легкостью понимал Андре, и сейчас увидел, что его мысли опять приняли мрачный оборот. Он уже собрался уверить кузена, что они разберутся с этим безумием, но в этот момент в зал проводили новых гостей. Узнав в одном из них архидьякона Эвре, Ричард нахмурился и поднялся навстречу.

– Это крайне странно. Мастер Може входил в делегацию, которую я послал в Рим с жалобой на проклятый интердикт. Почему он вернулся так скоро?

Не дожидаясь, пока вновь прибывший подойдет, король сам зашагал через зал. Андре предпочел остаться на месте, приканчивая остатки вина. Чтобы поддержать компанию, к нему подошел Отто с парочкой любопытных новостей. На Сицилии, судя по всему, произошел новый мятеж, настолько серьезный, что Генрих поспешил туда, чтобы лично его подавить. Если верить их источнику, архиепископу Кельнскому, Генрих обещал не проявлять снисхождения к мятежникам, дабы ничто не могло задержать его отъезда в Святую землю.

Андре услышал, что, отправляясь в крестовый поход, Генрих планировал повести в Утремер большую германскую армию. Сам Андре надеялся, что этого не случится. Достаточно плохо уже и то, что Ричард не смог исполнить своей клятвы вернуться и взять Иерусалим из-за постоянной угрозы, исходящей от французского короля. Как обидно будет ему наблюдать, как Генрих стремится выполнить то, что он не сумел. Иногда Андре казалось, что Всемогущий испытывает Ричарда так же безжалостно, как многострадального Иова.

Потом Отто попытался развеять мрачное настроение собеседника более радостной новостью. Генриха постигла очередная неудача, сообщил он с быстрой улыбкой, которая напомнила Андре, как юн этот серьезный молодой человек, которому нет еще и двадцати. Андре, без сомнения, слышал, что прошлой весной Генрих оказывал давление на германских князей и епископов, требуя согласиться с передачей императорской короны по наследству. Но на втором сейме в Эрфурте, в прошлом октябре, архиепископ Кельнский собрал оппозицию, и они настояли на том, чтобы корона по-прежнему переходила по праву избрания. Как же Генрих, должно быть, возненавидел архиепископа Адольфа! Но архиепископ его не боится, и потому…

Отто внезапно прервался, поскольку на помост возвратился Ричард, и они с Андре без слов поняли: что-то стряслось. Король был бледен, а когда поднял голову, на ресницах у него блеснули слезы.

– Лоншан мертв. Он неожиданно заболел, когда они доехали до Пуатье, и в ту же неделю умер…

Андре и Отто выразили свои соболезнования, а когда весть разнеслась, к помосту стали подходить и другие придворные с таким же намерением. Всем было неловко, поскольку канцлер оставался противоречивой личностью. Понимая это, Ричард сказал почти с укоризной:

– Здесь мало кто станет его оплакивать.

Поскольку это было правдой, никто не знал, что ответить. Наконец Отто сумел подобрать подходящие слова:

– Но ты станешь горевать о нем, дядя, а для него только это имело значение.

Ричард помолчал, вспоминая о замке Трифельс, о маленькой сгорбленной фигуре, стоящей на коленях возле его лежанки, об этом человеке, меньше всего подходившем на роль спасителя.

– Да, – промолвил он наконец. – Да, я буду…

Ричард почтил память своего друга и канцлера тем способом, который лучше всех оценил бы сам Лоншан: устроил так, чтобы архидьякон Илиийский Роберт, брат Гийома, был избран аббатом влиятельного монастыря Св. Марии в Йорке.

Спутники Лоншана, епископ Лизье и избранный епископ Даремский, продолжили путешествие в Рим, где папа Целестин выслушал как их аргументы, так и те, что представил архиепископ Руана. Папа принял решение в пользу Ричарда – снял интердикт и посоветовал архиепископу принять предложение короля обменять порт Дьепп и другие владения на Андели, на что прелат нехотя согласился.

Люди Балдуина де Бетюна радовались, что их лорд решил присоединиться к английскому королю в атаке на принадлежащий епископу Бове замок Милли-сюр-Терен, поскольку пропустили апрельский набег на Понтье. Тогда Ричард сжег порт Сен-Валери и захватил пять английских кораблей в гавани. Он конфисковал груз и повесил капитанов – в назидание тем, кто пренебрегает его запретом на торговлю с Францией и Фландрией. Ему достались также и святые реликвии, и повозки, груженые награбленным. Потому-то воины Балдуина сожалели, что не участвовали в том рейде – Ричард славился тем, что щедро делился добычей со своими солдатами. Они понимали, что атака на Милли-сюр-Терен не увенчается такой добычей, но все же рады были нажиться за счет епископа. Однако, когда 19 мая они добрались до осажденного замка, их ждало разочарование – Ричард уже взял эту крепость.

Балдуин сидел в королевском шатре и с интересом слушал рассказ Ричарда о падении Милли-сюр-Терен, поскольку героем дня стал его старый друг Уилл Маршал.

– Когда мы поставили лестницы, наверх сразу стало взбираться множество рыцарей. На одной людей скопилось слишком много и несколько ступенек сломалось, многие падали в ров. – Ричард помедлил, ожидая, пока Балдуину нальют вина, потом продолжал. – Один из фламандских рыцарей, сэр Ги де ла Брюйер, застрял посередине и не мог ни сойти вниз, ни подняться выше. Он не задержался бы надолго в этом мире, если бы Уилл не бросился ему на помощь.

– Так поступил бы любой, – запротестовал Уилл. Его скромность могла выглядеть трогательно, не будь она такой неубедительной – все знали, что Уилл очень гордится проявленной в бою доблестью.

Ричард не обратил внимания на эту реплику.

– Уилл прыгнул в ров и выбрался на другой стороне, потом с мечом в руках, взобрался на лестницу, используя уцелевшие перекладины. Достойное было зрелище, – добавил он, улыбнувшись Маршалу. – Освободив сэра Ги, он встал в одиночку на стене и защищался так яростно, что вскоре враги отступили. В этот момент на укрепления поднялся кастелян замка, сэр Вильгельм де Монсо. Когда он бросился в атаку, Уилл ударил врага с такой силой, что разрубил мечом шлем, рассек кольчужный капюшон и проломил голову. Неудивительно, что после такого никто больше не пожелал атаковать Уилла.