Шэрон Пенман - Королевский выкуп. Капкан для крестоносца

Она настолько погрузилась в мысли, что очнулась, только когда в руку ткнулся мокрый нос. При виде Ахмера, сицилийской борзой или чирнеко, как еще называют эту породу, она улыбнулась. Ахмер был любимым псом ее брата. Она потрепала лисьи рыжие уши, вспоминая радость Вильгельма и ужас его врача-мусульманина, когда Мариам привела собаку в спальню во время его последней болезни. Мысли о Вильгельме неизбежно навевали грусть о несбывшемся. Вот если бы выжил его с Джоанной сын. Если бы Вильгельм не выдал Констанцию за Генриха Гогенштауфена, дав тем самым ему право на сицилийскую корону. Если бы не был таким упрямым, не оставил без внимания протесты своих подданных, которые скорее сошлись бы с Люцифером, чем с германским императором. Вильгельм всегда был хорошим братом и, как она думала, хорошим мужем для Джоанны, несмотря на то, что держал целый гарем сарацинских рабынь, как делали его отец и дед. Но вот хорошего короля из него не получилось.

Ахмер резко поднял голову, крутанулся и с радостным лаем понесся в большой зал. Мариам тоже встала и последовала за ним, уверенная, что пес услышал возвращение хозяйки. Когда она вошла, Джоанну и Беренгарию уже окружили другие фрейлины, жаждавшие услышать новости от папы. Один взгляд на Беренгарию подсказал Мариам, что перспективы Ричарда улучшились: лицо королевы сияло, прекрасные карие глаза наполнились мерцающим светом. Но сицилийка заметила тень, прячущуюся за улыбкой Джоанны, а улыбка сэра Стивена де Тернхема могла сойти лишь за дань вежливости.

Встретившись взглядом с Мариам, Джоанна ускользнула из окружившей Беренгарию толпы, предоставив королеве Ричарда право объявить всем, что скоро ее муж обретет свободу. Выйдя на внутренний двор, Джоанна заморгала от ослепительно-белого летнего солнца, затем направилась к скамье в тени серебристо-серой оливы. Мариам и Ахмер последовали за ней. Как только Мариам села рядом, Джоанна поведала о пакте, заключенном 25 июня в Вормсе между Ричардом и Генрихом. Фрейлина слушала, не перебивая, только ахнула, услышав непомерную сумму выкупа. Дождавшись окончания рассказа, она спокойно сказала:

– Условия очень жесткие, с умыслом сломить человека и разорить его страну. Неужели Беренгария этого еще не поняла?

– Сейчас в Беренгарии говорит жена Ричарда, а не королева, и ее трудно за это винить. – в голосе Джоанны проскользнули защитные нотки, она всегда опекала младшую родственницу. – Пока для Беренгарии все это означает лишь то, что скоро она может воссоединиться с мужем. Пусть порадуется, Мариам. Еще будет время оценить последствия этой сделки с дьяволом, когда Ричарда освободят. – Она помедлила и мрачно добавила: – Если освободят.

– Папа думает, что Генрих нарушит соглашение? Он же получит кучу денег.

– Если только французский король не предложит больше. – Джоанне очень хотелось разделить радость невестки, поверить в скорое освобождение Ричарда. Но безопаснее взять в домашние питомцы утремерского скорпиона, чем довериться императору Священной Римской империи. Она знала брата намного лучше, чем его жена, и втайне, не делясь ни с кем, даже с Мариам, страшилась, что плен терзает гордость Ричарда, оставляя шрамы на душе.

– Джоанна… ты все еще уверена, что следует скрывать от Беренгарии письмо королевы Алиеноры?

– Конечно, уверена, Мариам! Достаточно вспомнить обо всех ночах, когда я думала о заключенном в Трифельсе Ричарде, сгорающем от лихорадки, закованном в цепи, словно разбойник… Как я могу причинить Беренгарии такую боль? Если Ричард захочет рассказать ей о своих злоключениях в Трифельсе, то сам это сделает. А пока ее утешает вера, что с мужем обращаются с приличествующим уважением, и я не стану лишать ее этого.

Мариам понимала доводы Джоанны и не винила ее за желание по мере сил защитить Беренгарию. Но если бы Морган томился закованным в кандалы в замке Трифельс, она хотела бы это знать, невзирая на боль. Раньше Мариам продолжала бы спор, но их размолвка из-за Моргана побудила ее воздержаться от привычной откровенности, и фрейлина предпочла сменить тему:

– Ты собираешься сообщить Анне, что ей предстоит брак с сыном герцога Австрийского?

– Мы с Беренгарией обсуждали это по пути из папского дворца и решили, лучше нам подождать. Сомневаюсь, что Ричард желает заключения такого союза, и как только он освободится, возможно, найдет способ этого избежать.

Вопреки своему обычаю, Мариам согласилась, что не следует сообщать новость Анне. Она относилась к девушке с нежностью, но Анна была капризной и импульсивной, поэтому ее реакцию трудно предвидеть.

– Святому отцу известны имена будущих заложников?

– Не все, но папа говорит, что они из знатных семейств. – Губы Джоанны скривились. – Поскольку чести у Генриха нет, он считает, что Ричард способен пожертвовать жизнью заложников, как поступил бы сам на его месте, и потому требует тех, кого считает самыми ценными. Наши племянники Отто и Вильгельм в списке. Сыновья некоторых баронов Ричарда. Фернандо, младший брат Беренгарии. Люди, близкие к Ричарду. И даже церковные прелаты.

– А папа Целестин ничего не слышал о людях, взятых в плен вместе с Ричардом?

Джоанна грустно покачала головой. Потом, справившись с чувствами, ответила так твердо, насколько могла:

– Однако я уверена, их освободили. Скорее всего, Морган сейчас в Вормсе с Ричардом, строит планы возвращения домой.

Мариам все понимала – Моргану не покинуть Германию прежде Ричарда.

– Ты считаешь, что твоя мать сможет собрать такие огромные деньги?

– Я нисколько в этом не сомневаюсь. – В голосе Джоанны звучала уверенность. – У меня есть еще хорошие новости, Мариам. Папа обещал позаботиться о том, чтобы мы благополучно вернулись во владения Ричарда. Нас сопроводят в Пизу, а потом в Геную, где мы сядем на корабль до Марселя.

Вопреки палящему зною Джоанна похолодела при мысли о необходимости снова ступить на борт корабля, хотя ее уверяли, что они поплывут вдоль побережья.

– Благодарение Господу, – с жаром ответила Мариам, относившаяся к Риму как к золотой клетке. – Но… Марсель? Мне казалось, ты говорила, будто Ричарду пришлось повернуть назад, когда он узнал, что не сможет безопасно сойти на берег в Марселе?

– Знаю. Ни мне, ни Беренгарии совсем не доставляет радости просить о помощи арагонского короля. Но если не хотим оставаться в Риме до тех пор, пока Ричард сам не придет за нами, выбора у нас нет.

Мариам не слишком-то хотела признавать свое невежество в географии Франции.

– Я ведь сицилийка, Джоанна, помнишь? А Марсель – город на побережье Франции. При чем здесь король Арагона?

– Король Альфонсо – еще и граф Барселонский, и маркиз Прованский, а это и дает ему контроль над Марселем. Святой отец сообщил, что несколько месяцев назад он написал Альфонсо и попросил помочь, как только мы сможем безопасно уехать из Рима. Альфонсо пообещал проследить, чтобы мы добрались из Марселя до Пуатье. Подозреваю, он чувствует вину за то, что предал Ричарда и присоединился к этой гадюке из Тулузы. Ему на самом деле есть за что чувствовать себя виноватым, ведь они с Ричардом дружили с пятнадцати лет!