Анатолий Соловьев - Хождение за три моря

— Кабир! Пророк явился в Джуннар! — заволновались люди. Многие двинулись вслед за стражами, уводящими проповедника.

— Прощай, Афанасий! — крикнул тот. — Ты был славным товарищем! Желаю тебе благополучно добраться до своей родины! Я верю, вы будете великим народом!

Афанасия отвели в странноприимный дом, объявили, что завтра он предстанет перед самим Асад-ханом, а его жеребец пока будет находиться в конюшне правителя города.

— Завтра пресветлый правитель поговорит с тобой, — зловеще усмехнулся старший стражник. — Моли своего бога, чтобы добрый Асад-хан смилостивился и оставил твою голову в целости! Отдай-ка мне свою саблю, — с этими словами он протянул руку к дамасской клинку Хоробрита.

Тело проведчика привычно сжалось, готовое к схватке. Стражников было четверо, и ничего не стоило раскидать их. Ладонь его коснулась рукояти клинка. Глупцы просто не знают, с кем имеют дело. Но вдруг голос волхва шепнул ему, что в этом случае он никогда не вернётся на родину. Хоробриту показалось, что спрятанный на груди мешочек с землёй шевельнулся. Ледяная волна окатила его. Он молча вынул из ножен саблю и подал стражнику. Глаза того вспыхнули хищным блеском, он немедленно засунул клинок за свой кушак. Возможно, по этой причине даже не стал обыскивать русича. Стражники удалились, предварительно предупредив Хоробрита, чтобы он не пытался бежать из города.

Утром его привели во дворец. Асад-хан находился в приёмном зале. Возле его кресла расположился Хасан-амир и несколько пожилых хоросанцев в чалмах. Правитель Джуннара не отрывал от Хоробрита насупленного недоброго взгляда. Хоробриту вдруг показалось, что Асад-хан безголов. Видение длилось мгновение и пропало.

— Ты проповедовал вместе со смутьяном Кабиром? — вкрадчиво спросил Асад.

— Нет, господин, я лишь сопровождал его.

— Охранял?

— Нам было по пути. Поэтому мы шли вместе.

— Зачем явился в Джуннар?

Хоть этот город входил в империю Бахманидов, Хоробрит не решился сказать о письме, зная, что Асад ищет предлог, чтобы отнять у него Орлика, но не зная, какие у него отношения с Махмудом Гаваном.

— Я купец, господин. А купцам все пути открыты.

— Почему же ты без товара? Но с оружием?

— Дорога небезопасна. Товары я не привёз потому, что не ведаю, что пользуется спросом. Купцов нигде не обижают, господин. По мусульманским законам христиане могут торговать беспрепятственно год.

— Я вижу, ты хорошо знаешь наши законы. Пресветлый султан Мухаммед, да никогда не покинет его мудрость, действительно разрешил христианам торговать в течении года. Сколько времени ты находишься в нашей стране?

— Три месяца, господин.

— Чем докажешь, что не больше?

— Я прибыл на судне знакомого капитана-араба из Камбея. Он может подтвердить мои слова.

— Мы разыщем этого араба. Но ты должен знать, что у нас христианам запрещается ездить на лошадях.

И тут Хоробрит допустил оплошность, сказал, что этот запрет не соблюдается. Глаза хана обрадованно сверкнули.

— Не хочешь ли ты, чужеземец, сказать, что мы нарушаем собственные законы? — Асад гневно приподнялся в кресле. — Сейчас ты увидишь, что это не так. Даю тебе сроку четыре дня. За это время ты или примешь ислам, или лишишься жеребца. Если примешь ислам, дам тебе тысячу золотых и жеребца верну. Если не примешь — и жеребца отберу, и тысячу золотых с твоей головы возьму! Ступай! Через четыре дня явишься. И не вздумай бежать, воротная стража тебя не выпустит!

Асад-хану хотелось заполучить прекрасного жеребца и выглядеть справедливым. Он не сомневался, что русич откажется от его предложения принять ислам, тогда можно со спокойной совестью обобрать его. Хоробрит напомнил правителю, что у него отобрали и саблю.

— Ты её получишь вместе с жеребцом. Или не получишь вовсе.

Выйдя из дворца, Хоробрит прошёл к городским воротам. Их охраняло больше десятка стражей. Увидев чужеземца, охрана насторожилась. Пришлось вернуться на площадь. Как узнать, где стоят ханские лошади?

Он дождался, когда из дворца появились два чёрных индуса в набедренных повязках, и подошёл к ним. Индусы были явно из дворцовой прислуги. Они испуганно отпрянули от светловолосого чужестранца, но, видя, что он хочет заговорить с ними, склонились в почтительном поклоне.

— Не бойтесь! — шепнул он на санскрите. — Я друг пророка Кабира.

Если даже куттовал знал это имя, то об индусах и говорить нечего. Хоробрит не ошибся. Слуги выпрямились, переглянулись. Один из них — пожилой, с длинными серебряными волосами, с лицом, словно выточенным из тёмного дерева, другой помоложе, кудрявый, с живыми бойкими глазами. Седой переспросил:

— Ты друг Кабира-проповедника? Это ты вчера вместе с ним прибыл в Джуннар?

— Да. Но куттовал изгнал пророка, а Лсад-хан отобрал у меня жеребца.

— Мы знаем об этом. Разве ты не мусульманин?

— Нет, я гарип, христианин.

— Лучше быть гарипом, чем мусульманином! — невольно вырвалось у молодого. И тем он сказал многое. — Ты веришь в учение бхакти?

— Да. Иначе я не сопровождал бы Кабира.

В глазах молодого блеснула радость, он хотел что-то произнести, но более осторожный старший предупреждающе положил худую руку на его плечо.

— Что же ты от нас хочешь, господин? — спросил он.

— Чтобы вы помогли мне вернуть лошадь.

Индус с серебряными волосами покачал головой, подумал, спросил:

— Нет ли у тебя, господин, заступника среди хоросанцев? Человека, который бы смог тебя защитить от Асада.

И тут Хоробрит вспомнил, как его друг Мехмед рассказывал ему о своём дяде, которого тоже звали Мехмед-ara. Как он не подумал о нём сразу!

— Есть! За меня может заступиться хозяйочи [153] Хозяйочи — помощник князя по финансам, то же, что казначей. великого визиря Мехмед-ага!

Дворцовые слуги обычно гораздо осведомлённее, чем об этом принято думать. Старший индус оживился.

— Если это так, радуйся, господин! Хозяйочи Мехмед-ага сейчас в Джуннаре. Находится в крепости Даулабад, что на горе. По тебя туда не пустят. Мы поможем тебе. У хозяйочи повар — мой хороший знакомый, мы с ним из одной касты вайшьев. Где и когда ты познакомился с пророком?

— В Камбее. Я приплыл туда из Ормуза на таве его брата.

— Значит, ты русич, мы знаем о тебе. Ты и Кабир шли дальней дорогой через Умри. Не удивляйся, господин, у нас свои секреты, которые мы не разглашаем даже друзьям. Но тебе я скажу. Есть ближняя дорога из Камбея в Джуннар, она ведёт через перевал, который даже летом бывает засыпан снегом. Весть о вас дошла сюда раньше, чем вы явились. Мы верим тебе, русич. Сколько дней сроку дал тебе Асад?

— Четыре дня. Если я не приму ислам, он отберёт у меня жеребца и тысячу золотых.

— Будь спокоен. Казначей Мехмед-ага очень влиятельный человек. Через четыре дня, а может, и раньше, он явится в суд. Асад-хан не посмеет его ослушаться. Если он спросит о тебе, что ему сказать?