Кейт Мосс - Огненные палаты

Девушка некоторое время молчала.

– Библиотеку, – произнесла она наконец негромко. – Себя за столом. Если бы у меня была свобода выбирать, без оглядки на ограничения, накладываемые на меня моим полом, я пошла бы учиться. Да. Здесь, в университете Тулузы, или в Монпелье. Я жгла бы свечу ночь напролет, не заботясь о том, сколько это стоит. Я читала бы и читала, не боясь, что перенапрягу глаза. Я научилась бы дискутировать и думать, я… а, ничему этому все равно не бывать.

Пит обхватил ее лицо ладонями:

– Разве не за это мы боремся? Не за право хотеть перемен и иметь возможность делать что-то по-другому, по-своему?

– Это война за веру.

– Война за веру всегда больше, чем просто за веру, – возразил он. – И почему женщины не могут учиться? В нашем храме мы поощряем женщин читать, высказываться вслух. Они – наши лучшие умы, без предрассудков.

– Если это то, к чему призывают гугеноты, тогда не удивительно, что перейти в ваши ряды столько желающих, – засмеялась Мину.

Пит вспыхнул:

– Возможно, я тут выдал свои собственные взгляды за мнение обычного протестанта, и все же, полагаю, история докажет мою правоту.

– Поживем – увидим.

Мину наклонилась и поцеловала его, зная: что бы ни ждало их в будущем, она ни за что не согласилась бы пожертвовать ни единым мигом этой ночи.

– Мадемуазель? – послышался с порога детский голос. – Там тому студенту, Пруверу, совсем плохо!

Мину с Питом поднялись на ноги и вернулись обратно в часовню. Она склонилась над раненым, послушала, как булькает что-то у него в груди, потом посмотрела на Пита и покачала головой:

– У него полные легкие крови. Мы сделали все, что было в наших силах, но его раны слишком серьезны. Ему осталось всего ничего.

Пит опустился на колени рядом с ним:

– Я здесь, друг.

Ресницы Прувера дрогнули.

– Это ты, Рейдон?

– Я здесь.

– А вдруг мы ошибаемся? Вдруг на той стороне ничего нет? Только тьма?

– Бог ждет вас, – сказала Мину. – Он ждет, чтобы отвести вас домой.

– А, – скорее выдохнул, нежели произнес он. – Еще бы это все было правдой. Сказочки, сказочки, сплошные сказочки…

Вся краска схлынула с его лица, и ресницы сомкнулись в последний раз.

– Все, – сказала Мину, бережно накрывая его лицо платком. – Мне очень жаль.

Пит склонил голову и начал читать молитву.

– У него есть семья? – спросила она. – Нужно кого-то оповестить?

– Нет. Его семьей были его товарищи-студенты из Коллежа-де-Эскиль. Все они либо бежали, либо мертвы, как он.

– Что с нами будет? – спросила Мину, обводя взглядом жмущихся друг к другу женщин, стариков и детей. – Что будет с ними? Даже если бои прекратятся, они потеряли все. Дома, имущество, все.

Пит пожал плечами:

– Бойня будет продолжаться, пока не начнутся переговоры. Завтра, или послезавтра, или послепослезавтра.

– Будет перемирие?

Он кивнул:

– Нас слишком мало, к тому же они лучше вооружены и лучше обучены. Мы сражаемся за право жить спокойно, но…

– Попытавшись овладеть городом, вы превратились из защищающихся в нападающих.

Пит улыбнулся.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила Мину. – Разве ты не это собирался сказать?

– Именно это я и собирался сказать, потому и улыбаюсь. Этот спор я вел с Видалем, с моими товарищами в Каркасоне, в тавернах здесь, в Тулузе. Один Мишель Казе понимал. Он говорил, что, если мы возьмем в руки оружие, чтобы нападать, мы проиграем.

– Ты вернешься на баррикаду?

– Последний бой? – спросил Пит. – Нет. Наш командир отлично знает свое дело. Не сомневаюсь, что он пойдет на переговоры и сложит оружие. Он понимает, что продолжать бессмысленно.

– Значит, вернешься в дом призрения?

Пит покачал головой:

– Он сгорел дотла. Ничего не осталось.

– Ох, Пит.

– Никто из людей не пострадал, и на том спасибо.

– Куда же тогда?

Он взглянул ей прямо в глаза:

– Если ты готова покинуть безопасность этого дома, Мину, я найду способ вывезти тебя из Тулузы. Если ты мне позволишь.

Она не опустила глаз.

– В Пивер?

– Да, но это опасно. Многие погибли как в самом городе, так и за его стенами, при попытке выбраться.

– Я нужна Алис, – произнесла Мину просто. – И отцу с Эмериком тоже. Лучше уж я попытаюсь добраться до них и потерплю неудачу, чем буду сидеть здесь сложа руки.

Чего Мину не сказала, – побоявшись показаться сентиментальной или претендовать на большее, чем, быть может, Пит готов был дать, – это что она скорее умрет рядом с ним, чем позволит судьбе разлучить их снова.

– Тут есть кто-нибудь, на кого можно оставить дом? – спросил Пит, врываясь в ее размышления.

Мину кивнула:

– Тот книготорговец с улицы Пенитан-Гри. Он стар и не слишком отважен, но он болеет душой за соседей – как католиков, так и гугенотов.

– Я его знаю. Хороший выбор. Он не станет рисковать попусту. – Пит выдохнул. – Так, значит, решено? Мы пытаемся выбраться из города?

Мину сглотнула.

– Решено.

Соглашение о прекращении огня между католическими и гугенотскими войсками было заключено после шести часов ожесточенных боев в субботу, шестнадцатого мая. Антуан де Рессегюр из парламента выступил в качестве посредника между капитаном Со от протестантов и Раймоном де Павиа, командующим войском католиков.

Тулуза была обескровлена. Целые районы выгорели дотла или превратились в развалины. Город походил на склеп: погибло более четырех тысяч человек, убитых на улицах и в своих постелях. В воздухе было черным-черно от мух. В Гаронне плавали трупы.

К тому времени Мину с Питом в Тулузе уже не было. С первыми лучами солнца выбравшись из дома Буссе, они двинулись в путь. Когда они крались мимо почерневшего остова дома призрения, Мину заметила изувеченное тело мадам Монфор. Она лежала навзничь в изорванной одежде, глядя в небо невидящим взглядом и все еще прижимая к груди какие-то из украденных драгоценностей.

Мину старалась не вглядываться в картины страданий, мелькавших перед их глазами по дороге к воротам Матабье на севере города, одним из двух, пока еще остававшихся в руках гугенотов.

Слишком много мертвых. Слишком много душ, за которые надо было молиться.

В тот момент, когда в Тулузе шли переговоры об условиях перемирия, Мину с Питом в Пеш-Давиде уговаривались о цене двух лошадей, способных покрыть расстояние между Лораге и горами. У Пита было при себе несколько монет, а у Мину – кое-какие безделушки, прихваченные из дома Буссе.

Когда на закате того дня в церкви кармелиток служили мессу по случаю возвращения Тулузы обратно в католические руки, Мину с Питом пересекали границу Лораге, за которой начинались холмы Разе.

Двигаясь древней тропой катаров, они поскакали на юг, по пути обгоняя других беженцев. Караваны за караванами запряженных изнуренными волами повозок, нагруженных жалкими пожитками гугенотов, вынужденных искать спасения от католических войск и бывших соседей, которые когда-то были друзьями.