Кейт Мосс - Огненные палаты

– Слева! – закричал Прувер.

Пит стремительно обернулся. Двое солдат пытались подкатить поближе пылающее осадное орудие, чтобы поджечь баррикаду. Прувер нажал на курок, и один из кативших упал, но тяжелая дубовая машина продолжала катиться вперед.

Понимая, что нужно во что бы то ни стало помешать ей достигнуть цели, Пит выпустил очередную пулю, но языки пламени уже лизали деревянные балки домов; частокол тоже занялся и потихоньку тлел. Огонь очень быстро добрался до оставленного кем-то масляного светильника, раздались шипение и треск, и в следующий миг весь дальний конец уже пылал. Женщины и дети с криком бросились врассыпную, пытаясь спастись из огненного ада. Кто-то закричал, чтобы тащили песок или землю, что-нибудь, чем можно было бы потушить пламя, но было уже слишком поздно.

Охваченные паникой мирные люди бросились бежать прямо навстречу солдатам. На глазах у Пита какого-то старика насквозь проткнули шпагой, и он испустил дух еще прежде, чем рухнул на землю. Пит перезарядил мушкет и снова выстрелил, но в свалке прицелиться толком было уже невозможно. Бессильный предотвратить кровопролитие, он опустил оружие и с тошнотворным ужасом увидел, как какой-то женщине, мечущейся с ребенком на руках, одним ударом перерезали горло. Алая кровь фонтаном хлынула из чудовищной раны, заливая белый чепчик надрывающегося от крика младенца.

Мину наблюдала за резней из своего укрытия с самого начала развития событий. Она видела, как занялись дома в конце улицы. Видела, как люди, спасаясь от огня, высыпали на улицу, в самую гущу боя, и не могла больше оставаться на месте ни секунды.

Она должна им помочь. Необходимо хоть что-то сделать. Перескакивая через две ступеньки, девушка ринулась по лестнице вниз и, пробежав по двору, остановилась у ворот. Она понятия не имела, католики там или протестанты, знала лишь, что люди зажаты между баррикадой, стеной огня и копьями и шпагами кавалерии. Отдавая себе отчет в том, что рискует жизнями всех, кто уже нашел у нее приют, ради тех, кто оказался в западне на улице, она вытащила деревянный засов и распахнула калитку.

– Сюда, – закричала она. – Бегите сюда!

В свалке лишь немногие услышали ее голос, неспособный перекрыть вопли и крики. Подхватив детей, они бросились к ней. Один из солдат увидел, что происходит, и на ходу развернул лошадь, чтобы отправиться за ними в погоню. Грянул очередной выстрел, и конник крутанулся в седле. Из ляжки его потекла кровь.

– Скорее! – закричала Мину, затаскивая всех, до кого могла дотянуться, в калитку. – Заходите во двор. Vite! [32] Живо! ( фр .)

Наконец, похоже, никого больше не осталось. Трясущимися руками Мину задвинула засов обратно на место и повела своих новых подопечных в дом Буссе.

Атака продолжалась, но людей Раймона де Павиа уже начинали теснить. Тяжелые доспехи замедляли продвижение кавалерии. Когда солнце переползло на другую сторону улицы Тор, был отдан приказ к отступлению.

Пит без сил привалился к ограждению. Трое его товарищей – уже друзей – лежали на земле рядом с ним бездыханными, еще трое были ранены. На Прувере не было ни единой царапины, если не считать ожога на руке, который он получил, пытаясь потушить пожар.

Булыжники на мостовой перед баррикадой приобрели красный оттенок. Кирпичные стены выгоревших домов были обезображены черными полосами копоти. В воздухе висел тяжелый запах крови и плоти, пороха и гари.

Гнедой жеребец лежал на земле рядом со своим мертвым всадником, его черные глаза бешено вращались от боли и страха. Он силился подняться на ноги, но брюхо у него было распорото ударом копья, точно ткань, разрезанная портновскими ножницами. С каждым его шевелением края раны расходились все больше. Отчаянное ржание животного становилось все громче, беззащитная плоть розовела на фоне окровавленной коричневой шкуры.

– Прикрой меня, – бросил Прувер. – Негоже позволять ему мучиться.

Зажав в руке тонкий клинок, он спрыгнул с баррикады и, пригибаясь, подобрался к раненому животному. Провел ладонью по гладкой шее, нашептывая что-то, пока конь не затих. Потом бережно и осторожно одним точным движением нанес животному удар прямо в сердце. Конь содрогнулся всем телом, точно стряхивая воду, и затих.

– Я вырос в деревне, – сказал Прувер, взобравшийся обратно на баррикаду. – Не мог оставить его мучиться от боли. – Он вытер руки, потом глаза. – Они еще придут?

– Конники? Сомневаюсь, – отозвался Пит. – Улица слишком узкая, им здесь толком не развернуться, и их потери серьезнее наших. А вот пехота наверняка скоро будет здесь. Они будут пытаться вернуть доступ к базилике.

– И что нам теперь? Ждать?

– Ждать, – сказал Пит.

Прувер взмахнул рукой:

– Когда я был там, я слышал, что дом призрения на улице Перигор выгорел дотла, но погибших не оказалось. Поразительно, правда?

Пит покосился на него. Интересно, знал его друг или нет, что у него был к этому дому особый интерес?

– Его эвакуировали еще во вторник вечером, – произнес он. – Это известный гугенотский приют, так что понятно было, что он станет мишенью.

Прувер кивнул:

– Думаешь, еще какие-нибудь мирные люди в квартале остались?

– Те, кто спасся от пожара, думаю, укрылись в каком-то из домов чуть дальше по улице. Прямо за церковью, я не видел точно, в каком именно.

На мгновение на улице Тор воцарилась тишина. Потом, словно грянул сухой раскат грома в горах, где-то еще в городе начался обстрел.

Когда Мину закончила перевязывать раны новоприбывших и устроила всех на отдых, она вернулась к своему наблюдательному пункту на верхнем этаже.

Девушка увидела, как гугеноты укрепляют свою баррикаду, готовясь к следующей атаке. Они выносили из разрушенных домов столы и сундуки, уцелевшие в пожаре, выкатывали бочонки и наполняли их землей. Интересно, сколько еще они смогут продержаться?

Последняя атака началась в восемь часов вечера.

Пронзительно пропел горн, и батальон пехотинцев Раймона де Павиа со знаменосцем во главе показался на улице Тор и рассредоточился перед баррикадой.

– У них пушка, – пробормотал Прувер, глядя на то, как к ограждению подъезжает повозка. – Их там еще целая сотня.

– Будем бить по одному, – сказал Пит, перезаряжая мушкет.

На этот раз их противники, похоже, решили сменить тактику и попытаться снести баррикаду. Острые кошки полетели на вершины деревянных стен быстрее, чем защитники успевали их срезать; откуда-то появились штурмовые лестницы.

– Всем в укрытие! – закричал Пит, когда пушечное ядро приземлилось в самое сердце их укреплений, разворотив в них дыру ровно такой ширины, чтобы через нее мог пройти человек, и в нее хлынули первые солдаты Раймона де Павиа.