Сергей Горбатых - МбурувичА

— Подожди здесь! — шепнул он Кейну, прежде чем войти внутрь.

Томас присел на ступеньках дома напротив.

— Скоро солнце будет садиться. Завтра с рассвета опять овец пасти, — подумалось ему.

На двух очень красивых и породистых конях подъехали двое гаучо в своих национальных костюмах: широкополые шляпы, широкие рубашки, заправленные в бомбачи — брюки, сужающиеся к низу, с факонами на широких поясах, которые были украшены монетами.

Они привязали коней к кольцам, вмурованным в стену, и, звеня огромными шпорами, приблизились к ступенькам, на которых сидел Кейн.

— Э, рыжий патагонский лис, не вороти морду в сторону! Проходи с нами! — громко засмеялся высокий гаучо, лет сорока. От него сильно разило перегаром, потом и сигарами.

— Это вы мне? — удивился Томас.

— Да, тебе! Пошли! Ждешь прошто так не шидят! — очень сильно шепелявя, объяснил второй гаучо, низкого роста, без передних зубов и легонько пнул егов бок своим сапогом.

Кейн, ничего не понимая, встал и вошел в открытую уже кем-то дверь.

В большой низкой комнате висел зловонный туман от сигар. За столами сидели мужчины и играли в карты. Вдоль стен стояли какие-то люди и внимательно наблюдали за играющими.

Гаучо без зубов, сев за свободный стол, кинул на него несколько скомканных денежных билетов.

— Желаюшие ешть? — поинтересовался он.

К столу подошли двое прилично одетых мужчин и сели на старые стулья.

— Ты тоже, патагонский лис! — шепнул ему на ухо, обдавая перегаром, высокий гаучо и подтолкнул Кейна к столу.

— Я не умею! Не умею! — громко завопил Томас.

— А што тут уметь? Бери три карты. Ешли у тебя большее шишло — ты и выиграл. Давай пять пешо!

Кейн, дрожащими руками, достал из кармана, самую тощую пачку денег и кинул на стол пять песо.

Минут через двадцать перед Томасом лежала уже высокая кучка выигранных песо.

— Это же так легко! Ещё час игры и я смогу купить овец и землю! — в лихорадочном восторге подсчитывал в уме Кейн.

Куча денег перед ним всё росла и росла! Томас забыл обо всём на свете.

— Вежет же рыжему! — сокрушался беззубый.

Вскоре удача стала изменять юноше, а куча денег начала стремительно таять. Настал момент, когда беззубый недовольно прошипел:

— Деньги ешть? Доштавай! Ешли нету — выметайша!

— Как нету?! Есть! — Кейн достал из кармана толстую пачку денег.

Высокий гаучо, почему-то злорадно ухмыляясь, стоял сбоку от Томаса и из горлышка пил очередную бутылку вина.

В комнате уже ничего небыло видно из-за плотного синего дыма сигар. Кейн вспотел от недостатка воздуха и возбуждения. Он уже ничего не понимал. Единственным желанием юноши было отыграть свои деньги и бежать из этого проклятого дома.

— Ешо ешть деньги? — вновь прошепелявил беззубый.

— А что, я уже все проиграл? — вдруг понял Томас и принялся судорожно шарить по своим карманам.

Денег больше не было!

Кто-то поднял Кейна за шиворот и выволок его на улицу. Стояла уже ночь. Воздух был насыщен дурманящим ароматом каких-то цветов. Рядом громко лаяли собаки…

— Всё! Всё! У меня нет денег! Год работы! У меня не будет своих овец! У меня не будет своей земли… — тихо причитал Томас, сидя прямо на земле и держась обеими руками за голову.

Открылась дверь дома, и из неё вывалился пьяный высокий гаучо и, рухнув со ступенек, начал громко блевать. За ним вышел беззубый. Он что-то напевая, направился к стене, где были привязаны их кони. Вдруг беззубый остановился и, постанывая, стал громко мочиться.

— Ах ты, паршивый бандит! Ты украл у меня мои деньги! Мои деньги! Мои деньги! — у Кейна от злобы перехватило дыхание.

Не отдавая себе отчёт в том, что он делает, Томас метнулся к лежавшему на земле верзиле. Вытащил у того из ножен факон, а затем в два прыжка достиг, продолжавшегося мочиться беззубого, и с размаху всадил в его спину нож.

Беззубый крякнул и завалился на бок. Кейн бросился шарить по его карманам и доставать из них деньги. Он, спеша, засовывал их прямо себе за пазуху. Денег было много. Очень много…

Через неделю Томас стоял на палубе колёсного речного парохода, подходившего к причалу столицы Парагвая, городу Асунсьону. Здесь на берег спустили трап, по которому стала сходить богатая публика. Стоявший на причале пограничник, с важным видом проверял у них документы. А с кормы спихнули на землю деревянные, грубо сколоченные, сходни. По ним спускались пассажиры, прибывшие сюда в трюме. У них никто ничего не проверял. Среди них был и Томас Кейн.

Парагвай ещё не оправился после разрушительной войны против Тройственного союза: Аргентины, Бразилии и Уругвая, длившейся с 1864 по 1870 годы. Экономика страны находилась в глубоком упадке, а демографическая ситуация была катастрофической. Ведь в Парагвае на тридцать молодых и здоровых женщин приходился всего один мужчина.

Кейн, через месяц после своего приезда в эту страну, женился на двадцатипятилетней Марии Лопес, которая унаследовала от своих, недавно умерших родителей, большое состояние. С первых дней их совместной жизни, Томас принялся наводить порядок в делах супруги. Мария толком не знала, сколько у неё земли, сколько голов скота. Всем этим занялся её молодой, не очень грамотный, но чрезвычайно энергичный супруг.

Кейн неделями не бывал дома. Он объезжал свои владения, проверяя работу своих многочисленных батраков, и всё время думал о том, каким-бы образом получить ещё больше прибыли. Кроме коровьих шкур, которые он в больших количествах продавал одной английской закупочной компании, он занялся добычей танина. Ведь спрос на этот экстрат из деревьев породы кебрачо увеличивался каждый год. Английские и североамериканские фирмы покупали его для обработки шкур животных.

В 1900 году у Томаса и Марии родился сын, Габриэль. Мальчик рос и становился очень похожим на свою красавицу мать: чёрные густые волосы, небольшой носик, женственные щёки, нежные, чуть пухлые, губы, высокая шея…

После этого Мария много лет не могла забеременеть. И только в 1909 году она родила второго ребёнка: девочку, которую назвали Жасмин. Дочь была точной копией отца: огненно-рыжей, с круглым лицом и щеками, обильно усыпанными веснушками.

Габриэль не отличался способностями в изучении школьных предметов. Когда же он подрос, то основными его увлечениями стали игра на гитаре, охота и, конечно же, женщины. Отцу юноша помогал по обязанности, но не пожеланию.

Жасмин, которая училась в престижном частном колледже имени маршала Франсиско Солано Лопес, в изучение всех предметов всегда была первой. Томас Кейн очень гордился своей дочерью, воспитанием которой полностью занималась Мария.

Жасмин как в колледже, так и дома воспитывалась в духе патриотизма. С самого раннего детства она гордилась и любила свою родину: Парагвай. Хорошо знала историю этой страны. Ведь она была внучкой одного из участников войны против Тройственного союза Грегорио Лопес, героя битвы за Курупайти в 1866 году. Девочка люто ненавидела врагов Парагвая.