Гэри Дженнингс - Осень ацтека

Я, однако, оставлял подобные комментарии без внимания: любящая мать всегда верит в то, что её птенец самый лучший и непременно вырастет орлом.

Конечно, если бы кто-нибудь когда-нибудь вдруг позволил себе насмешки или намёки, это могло бы побудить меня начать расспросы относительно отсутствующего отца. Но я жил во дворце, доводился племянником самому правителю Ацтлана и был сыном его родной сестры, а ни один наш соплеменник, будучи в здравом уме, не рискнул бы навлечь на себя неудовольствие Миксцина. Товарищи по играм или соседские дети никогда не дразнили меня, а с Йайаком и Амейатль мы жили в дружбе и согласии, скорее как единокровные братья и сестра, чем как двоюродные. Во всяком случае, так было до одного памятного дня.

Йайаку исполнилось тогда четырнадцать лет, а мне семь, я как раз получил новое имя и только что начал ходить в школу. К тому времени мы уже жили в роскошном новом дворце; каждый из нас, детей, имел свою спальню и по-детски ревниво оберегал эту собственную территорию. Поэтому естественно, что когда как-то вечером в мою комнату, незваный и без спросу, вошёл Йайак, это меня удивило. Случилось так, что в это время в здании, кроме нас с ним, никого не было, за исключением разве что ещё хлопотавших где-то на нижнем этаже слуг. Взрослые, Миксцин и Куикани, отправились на центральную площадь города посмотреть на то, как воспитанницы Дома Обучения Обычаям, в том числе и Амейатль, будут исполнять общий танец.

Ещё больше меня удивило то, что Йайак вошёл так тихо, что я узнал о его появлении лишь после того, как он запустил руку мне под накидку, словно бы взвешивая на ладони мой тепули и мои ололтин. Сначала я подпрыгнул от неожиданности, как если бы между ног мне забрался краб, а потом, обернувшись, уставился на Йайака в полнейшей растерянности и недоумении. Мало того, что он явился без спросу, так ещё и делает непонятно что.

— Аййа! — со смехом произнёс мой двоюродный брат. — Испугался, да? Я гляжу, ты ещё совсем малыш, а?

— Ничего я не испугался, — смущённо пробормотал я. — Просто не слышал, как ты вошёл... и вообще...

— Не бойся, не оторву. Я просто хотел сравнить.

— Что сделать? — не понял я.

— Думаю, что когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, мой тоже был таким же мягким и сморщенным. А как бы тебе понравилось, маленький братец, иметь такой, как у меня теперь? Смотри!

Он поднял накидку, развязал свою набедренную повязку макстлатль, и оттуда показался — прямо-таки выскочил! — тепули, какого я прежде никогда не видел. Откровенно говоря, нельзя сказать, чтобы я видел их особо много, но ведь купались в озере мы с ребятами голышом, так что какое-никакое представление я имел. У Йайака он был гораздо длиннее, толще, торчал, как сучок, выглядел твёрдым, да ещё и имел красную, похожую по форме на луковицу головку. Мне тут же вспомнилось, что полное имя моего двоюродного брата было Йайак-Чичикуили, Длинная Стрела — похоже, старый предсказатель, дававший имена, здесь попал в самую точку. Правда, тепули Йайака казался таким набухшим и воспалённым, что я с сочувствием спросил:

— Он болит?

Йайак громко рассмеялся.

— Нет, он просто голодный. Таким, Тенамакстли, и должен быть тепули у настоящего мужчины. Чем больше, тем лучше. Разве тебе не хочется иметь такой же?

— Ну, — нерешительно пробормотал я, — может, он у меня таким и станет. Со временем, когда я подрасту. Когда мне будет столько же лет, сколько сейчас тебе.

— Это само собой, но тебе, родич, надо начинать упражнять его уже сейчас. Тепули, он ведь становится тем больше, чем больше его используют. Начни прямо сейчас, и можешь быть уверен, к тому времени, когда ты повзрослеешь, тепули у тебя будет что надо.

— Да что начать-то? Как его можно упражнять?

— Сейчас покажу. Возьми-ка мой.

С этими словами он положил мою руку на свой орган, но я вырвал её и строго сказал:

— Разве ты не слышал, как жрец предостерегал против всякого рода игр с такими частями тела? Ты ведь посещаешь Дом Обучения Обычаям вместе со мной.

И действительно, хотя Йайак был старше и вот уже больше года носил макстлатль, ему приходилось учиться вместе с младшими детьми, ибо необходимых знаний, чтобы перейти в калмекактин, мой двоюродный братец ещё не набрался.

— Обычаи... — презрительно фыркнул Йайак. — Сразу видно, что ты ещё мал. Только малыши бывают такими наивными и простодушными. Жрецы, они ведь почему не велят нам получать удовольствие? Надеются, что мы будем ублажать их!

— Получать удовольствие? — переспросил я, совсем сбитый с толку.

— Конечно, балда, тепули ведь существует для удовольствия. А ты как думал — только, чтобы мочиться?

— Мой до сих пор служил только для этого, — признался я.

— Сказано же тебе было, — раздражённо проворчал Йайак, — я покажу тебе, как при его помощи можно получать удовольствие. Смотри. Возьми мой тепули в свою руку и делай с ним вот так.

Он сжал собственный тепули рукой, энергично поводил ею взад-вперёд, а потом вложил его в мою ладонь, хотя она еле-еле смогла его обхватить.

Я, как сумел, стал подражать движениям, которые Йайак мне показал. Он закрыл глаза, и лицо его покраснело почти так же, как головка его тепули, а дыхание стало учащённым и прерывистым. Однако больше ничего не происходило, и спустя некоторое время я сказал:

— Ну и что тут хорошего? Скукотища.

— Ты очень неловок, — отозвался мой брат дрожащим голосом. — Давай-ка покрепче да побыстрее! И не отвлекай меня!

Спустя некоторое время я заметил:

— Это чересчур нудно. Не понимаю, как то, что я делаю, может доставить удовольствие?

— Почеоа! — выругался он. — Ладно. Мы будем упражнять оба тепули одновременно.

Йайак позволил мне убрать руку, но тут же снова взял свой тепули в свою ладонь.

— Ну-ка, ложись. И подними свою накидку.

Я сделал, как было велено, и брат лёг рядом со мной, но только валетом: так, что его голова находилась рядом с моей промежностью, и наоборот.

— А теперь, — сказал он, продолжая энергично поглаживать себя, — возьми мой тепули себе в рот — вот так.

И, к моему изумлению, он действительно поступил так с моим маленьким органом, однако сам я с возмущением возразил:

— И не подумаю так делать. Знаю я твои шутки, Йайак. Ты хочешь помочиться мне в рот.

Он издал негодующее восклицание, однако при этом не выпустил мой тепули из своего рта и продолжал ритмично поглаживать собственный тепули перед моим лицом. Я даже испугался, как бы брат не откусил мою штуковину, однако Йайак лишь плотно сжимал вокруг тепули губы, сосал его и водил по нему языком. Признаюсь, ощущения, которые я при этом испытывал, не были так уж неприятны, и мне даже показалось, что Йайак был прав и мой маленький орган действительно несколько удлинился. Правда, твёрдым, как у него, он так и не стал, да и продолжилось это не так долго, чтобы я смог толком во всём разобраться. Неожиданно всё тело Йайака конвульсивно содрогнулось, он раскрыл рот, всосав вместе с тепули и мои олонтин, а его тепули изверг струю белого вещества, жидкого, но густого, как сироп из кокосового молока, которое разбрызгалось по всей моей голове.