Гэри Дженнингс - Осень ацтека

— Нет. Но он всё равно спросил, чем это я балуюсь. А я, вот ведь потеха, ответил, что у меня возникла идея изобретения, которую я пытаюсь претворить в жизнь.

— Ничего себе изобретение!

— То же самое сказал и падре Диего. «Маэстро, — заявил он, — это не изобретение, а приспособление, известное цивилизованным людям вот уже много столетий». После чего он... попробуй, Тенамакстли, догадайся, что было дальше?

— Священник понял, что это деталь аркебузы, — простонал я. — Наш тайный план раскрыт, и мы разоблачены!

— Ничего подобного. Он пошёл куда-то, а вернувшись, принёс целую пригоршню самых разных пружин. Вот тугая спираль, которая способна вращать колесо.

Почотль продемонстрировал мне пружину.

— А вот эта плоская штуковина, которая сгибается назад-вперёд, сгодится мне для того, что ты называешь «кошачьей лапкой».

Он показал и этот предмет.

— Короче говоря, хоть теперь и я знаю, как делать такие штуки, в этом уже нет нужды. Добрый священник преподнёс мне подарок.

У меня вырвался вздох облегчения, и я воскликнул:

— Замечательно! В кои-то веки любящие совпадения боги проявили любезность. Должен сказать, Почотль, тебе повезло гораздо больше, чем мне.

И я поведал ему об обескураживающих экспериментах со взрывчатой смесью.

После недолгого размышления ювелир сказал:

— А тебе не кажется, что твои опыты проводятся не в должных условиях? Судя по тому, как ты описал мне работу аркебузы, сомневаюсь, чтобы тебе удалось верно оценить качество пороха, пока ты, прежде чем поднесёшь к нему огонь, не затолкаешь порошок в тесное, ограниченное пространство.

— Может быть, — согласился я. — Беда в том, что порошка у меня лишь несколько горсточек. Пройдёт немало времени, прежде чем я смогу получить его в количестве, достаточном для того, чтобы засыпать в какую-нибудь ёмкость.

Однако именно на следующий день боги, любящие совпадения, помогли мне приблизиться к воплощению моего замысла.

Как и было обещано Ситлали, я ежедневно некоторое время проводил на рынке, за бывшим прилавком Нецтлина. Это не требовало от меня особых усилий: всего-то и нужно было, что стоять там среди корзин и ждать покупателя. Какую требовать цену (в какао-бобах, кусочках олова или монетах мараведи), Ситлали мне объяснила, а расхваливать товар не требовалось. О его качестве мог судить сам покупатель. Чтобы испытать любую из корзин Ситлали, покупателю разрешалось даже налить в неё воду: плетение было настолько плотным, что не пропускало ни капли. Естественно, что для семян, зерна и тому подобного её корзины подходили великолепно. В промежутках от одного покупателя до другого делать мне было особо нечего. Я или беседовал с прохожими, или покуривал покуитль в компании других торговцев, или, как это случилось в тот памятный день, высыпав на прилавок свои порошки, угрюмо размышлял о том, что количество возможных комбинаций бесконечно.

— Аййа, куатль Тенамакстли! — раздался раскатистый голос, прозвучавший с деланным испугом. — Ты никак взялся торговать моим товаром?

Подняв глаза, я увидел Пелолоа — знакомого почтека, который регулярно наведывался в город Мехико с двумя основными продуктами своего родного Шоконочко. В этих прибрежных Жарких Землях, далеко на юге, ещё задолго до прибытия в Сей Мир белых людей производили хлопок и соль и снабжали им наш край.

— Во имя Ицтокуатль! — воскликнул он, воззвав к богине соли, и указал на жалкую кучку белых крупинок на моём прилавке. — Неужто ты решил составить мне конкуренцию?

— Нет, куатль Пелолоа, — ответил я с грустной улыбкой. — Это не та соль, которую хоть кому-нибудь придёт в голову купить.

— Ты прав, — сказал он, поднеся несколько крупинок к языку, прежде чем я успел остановить его и сказать, что это получено из мочи.

Но следующие слова Пелолоа повергли меня в изумление:

— Это всего лишь горький первый урожай. То, что испанцы называют селитрой. Она продаётся так дёшево, что на ней вряд ли можно заработать на жизнь.

— Аййо! — выдохнул я. — Ты узнал это вещество?

— Ну конечно. А кто в Шоконочко не узнал бы его?

— Неужели вы там кипятите женскую мочу?

— Что? — переспросил он с полнейшим недоумением.

— Ничего. Не обращай внимания. Ты назвал этот порошок «первый урожай». Что это значит?

— А то и значит. Некоторые недотёпы воображают, будто мы просто черпаем соль из моря ковшом. Как бы не так. Получение соли гораздо более сложный процесс. Мы отгораживаем дамбами отмели лагун и даём им подсохнуть, но потом все эти куски и комья, и хлопья сухого вещества необходимо избавить от множества примесей. Во-первых, в пресной воде их пропускают через сито, освобождая от песка, ракушек и водорослей. Потом, снова в пресной воде, подвергают кипячению. После первоначального кипячения получаются кристаллы, которые также пропускаются через сито. Это кристаллы первого урожая — селитра — именно то, что сейчас лежит перед тобой, Тенамакстли, только твоя была превращена в порошок. Ну а чтобы получить настоящую, бесценную соль богини Ицтокуатль, требуется ещё несколько этапов очистки.

— Ты сказал, что селитра продаётся, но дёшево.

— Земледельцы Шоконочко покупают селитру только для того, чтобы посыпать ею хлопковые поля. По их словам, она способствует плодородию почвы. Испанцы, те используют селитру в дубильнях и ещё для каких-то целей. Я не знаю, зачем она понадобилась тебе...

— Для дубления, — поспешно солгал я. — Да, именно для дубления. Мне пришло в голову расширить свою торговлю за счёт кожевенного товара. Я давно об этом подумывал, да только не знал, где раздобыть селитры.

— Когда я в следующий раз приеду на север, с удовольствием привезу тебе полный вьюк тамеми, — пообещал Пелолоа. — Хоть селитра и стоит дёшево, с тебя я совсем ничего не возьму, друг Тенамакстли.

Я помчался домой, чтобы сообщить хорошую новость, но, пребывая в радостном возбуждении, сделал это крайне неуклюже. А именно: вбежал, отдёрнув дверную занавеску, с громким криком:

— Ситлали, Ситлали! Теперь ты можешь больше не мочиться!

Моё столь эффектное появление, сопровождавшееся подобным красноречивым заявлением, повергло женщину в такой хохот, что она далеко не сразу смогла заговорить. А когда смогла, то сказала:

— Когда-то я назвала тебя малость чокнутым. Это была ошибка. Ты совершенный ксолопитли.

Мне тоже потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и связно рассказать, какая удача мне привалила.

— Может быть, нам стоит это слегка отметить? — предложила Ситлали чуть смущённо (а смущалась она редко). — Чтобы выказать благодарность богине Ицтокуатль.

— Отметить? Но каким образом?

Всё ещё смущаясь и краснея, Ситлали сказала: