Гэри Дженнингс - Осень ацтека

В тот же миг нам с Амейатль всё стало ясно. Однако, несмотря ни на что, мы все до единого, включая слуг и даже Г’нду Ке, обшарили дворец вдоль и поперёк, тщательно обследовав каждый его уголок и всю прилежащую территорию. Пакапетль не нашли, но зато было сделано открытие, подтвердившее нашу догадку. Одна из трёх припрятанных аркебуз исчезла. На Цыпочках сбежала от нас, она намеренно ушла, чтобы убивать мужчин, погубить то, что пребывало в её чреве, и чтобы погибнуть самой.

По моим расчётам, чтобы добраться до Компостельи, отряду благородного воителя Тапачини и его сопровождению могло потребоваться дней пять, вернуться же эскорт мог ещё быстрее, ну а окажись в его составе хороший бегун, он прибыл бы с донесением и того раньше. В общем, дабы узнать о результатах затеи, следовало подождать несколько дней, и мне пришло в голову, что вместо того, чтобы исходить нетерпением и беспокойством, можно провести это время с большей пользой. Я предоставил всю нудную рутинную деятельность по повседневному управлению Ацтланом Амейатль и Изрекающему Совету, — ко мне теперь обращались только по самым важным вопросам, — и занялся совсем другими делами.

Рабы, в соответствии с полученными указаниями, превосходно кормили моих четырёх лошадей и ухаживали за ними так, что животные замечательно выглядели, лоснились и явно горели желанием поразмяться. Поэтому я стал искать желающих поучиться ездить верхом и, прежде всех прочих, предложил это Г’нде Ке. Предполагалось, что в скором времени мы с ней отправимся в путешествие вербовать для моей армии новых бойцов. Так что умение скакать на лошади очень пригодилось бы этой женщине, однако она наотрез отказалась учиться, заявив своим неподражаемо пренебрежительным тоном следующее:

— Г’нда Ке уже знает всё, что стоит знать. Какой смысл учиться чему-то новому? Кроме того, Г’нда Ке не однажды, а много раз пересекала весь Сей Мир, причём всегда пешком, как, единственно, и подобает выносливой йаки. Ты, Тенамакстли, если тебе угодно, можешь ездить верхом, как изнеженный белый человек. Г’нда Ке заверяет, что она от тебя не отстанет.

— Ты стопчешь уйму своих драгоценных сандалий, — сухо заметил я, но настаивать не стал.

Потом такая возможность, из уважения к их сану, была предложена благородным воителям, но когда отказались и они, хотя и не в столь резкой форме, как Г’нда Ке, меня это не слишком удивило. Их ответ сводился к тому, что Орлам и Ягуарам стыдно ставить быстроту передвижения и манёвра в зависимость от какого-то там животного.

Потом я обратился к куачикам, и двое из них всё-таки согласились попробовать. Как и следовало ожидать, новоиспечённого куачика Ночецтли не стоило и уговаривать, он сам вызвался с готовностью. Вторым храбрецом оказался средних лет мешикатль по имени Комитль, один из тех воинов, которых в своё время прислали из Теночтитлана наладить у нас военное обучение. Его интересовали все новшества в военном деле, и он уже в числе первых научился у меня владеть аркебузой. А вот когда вызвался третий доброволец, я был просто изумлён, ибо это оказался не кто иной, как состоящий при армии целитель, тот самый тикитль Уалицтли, о котором я недавно рассказывал.

— Если ты, мой господин, намерен обучать людей лишь для того, чтобы они могли научиться скакать на лошади в бой, я с пониманием отнесусь к твоему отказу. Но, как ты, конечно же, видишь, я уже далеко не молод и грузноват для того, чтобы поспевать в походе за солдатами, да ещё и тащить при этом свой тяжёлый мешок.

— Я не отказываю тебе, Уалицтли. Ты прав: тикитль, чтобы каждый раненый мог вовремя получить его помощь, должен иметь возможность быстро перемещаться по полю боя. К тому же я видел немало испанцев и старше, и толще тебя, которые, однако, превосходно ездили верхом. А раз так, то этому можешь научиться и ты.

Итак, дабы скоротать томительное ожидание, я научил этих троих всему тому, что знал сам, — искренне жалея, что здесь нет гораздо более сноровистой в обращении с лошадью На Цыпочках. Уж она-то была способна куда лучше меня преподать это искусство. Мы упражнялись попеременно: то на мощёной центральной площади, то на травянистых лужайках, но куда бы ни направились, повсюду собирались толпы горожан, глазевших на нас с почтительного расстояния, в испуге и восхищении. Я позволил тикитлю Уалицтли взять себе второе седло, тогда как Комитль и Ночецтли мужественно, не жалуясь, переносили тряску на спинах неосёдланных животных.

— Вы привыкнете, — заверял я обоих, — а когда мы в конце концов раздобудем у белых людей других лошадей и сбрую, езда в седле покажется вам лёгким, приятным занятием.

Когда трое моих учеников стали по крайней мере столь же относительно сносными наездниками, как и я сам, со времени ухода Тапачини и его людей прошло уже семь дней — срок вполне достаточный для того, чтобы прислать в Ацтлан гонца с донесением, но никто не прибыл. Никто не появился также и на восьмой, и на девятый день, хотя теперь было уже пора вернуться всему эскорту.

— Что-то пошло не так, что-то стряслось, — пробурчал я на десятый день, уныло меряя шагами тронный зал. Покамест я делился своими опасениями только с Амейатль и Г’ндой Ке. — Но как узнать, что именно?

— Может быть, осуждённые решили избежать своей участи, — предположила моя двоюродная сестра. — Но если бы они стали разбегаться по одному и по двое, тебе бы уже доложили. Так что это похоже на всеобщий мятеж. Осуждённые, воспользовавшись тем, что их много, напали на эскорт, перебили верных тебе людей, а потом, порознь или вместе, ушли в такие места, где нам их уже не настичь.

— По правде говоря, мне это тоже приходило в голову, — проворчал я. — Но ведь они клялись, целовали землю. И когда-то они были людьми чести.

— Таким когда-то был и Йайак, — с горечью промолвила Амейатль. — Пока наш отец был жив, брат тоже казался человеком верным, мужественным и достойным доверия.

— И всё же, — возразил я, — мне трудно поверить в то, что ни один из этих людей не сдержал своей клятвы — по крайней мере, не явился сюда и не сообщил об измене остальных. И, не забудь, среди них в мужском обличье находилась Пакапетль, а уж она-то ни за что бы не дезертировала.

— Может быть, именно она их всех и убила, — заметила Г’нда Ке с нескрываемо злорадной усмешкой.

Я вообще не удостоил этот грубый выпад ответа, Амейатль же заметила:

— Если люди Йайака перебили весь свой эскорт, они вряд ли остановились бы перед убийством На Цыпочках или вообще кого-либо, кто выступил бы против их общего решения.

— Но они были воинами, — не сдавался я. — И останутся воинами, пока земля не разверзнется и не поглотит их. Им неведом никакой другой образ жизни, они не владеют каким-либо ремеслом или искусством. Чем же они займутся? Станут разбойничать? Но это немыслимо для воина, сколь бы бесчестно он ни вёл себя раньше. Нет, по-моему, существует только одна возможность.