Тодор Харманджиев - Спартак — фракиец из племени медов

— Ты смеешься над нами! Видно хочешь, чтобы тебя отдубасили. Тогда не будешь так говорить о конях Реметалка.

— А не хотите ли сначала посмотреть, как я оттаскаю их за хвосты, словно овец, и уложу у вас на глазах?

Конюх рассмеялся:

— Первый же конь швырнет тебя на землю, и ты выплюнешь зубы, чтобы не болтать чепухи.

Спартак глянул на него насмешливо, подошел к коням и остановился позади самого упитанного. Потом схватил за хвост, намотал его на руку, выставил вперед правую ногу, а левой крепко уперся в землю и дернул коня за хвост. Конь лягнул с такой силой, что Спартак неминуемо выплюнул бы все зубы, если бы не откинулся назад, насколько это было возможно. Не дожидаясь, когда конь повторит свой удар, Спартак дернул его за хвост и так крутанул, что тот отлетел в сторону и повалился на правый бок. Отпрыгнув влево, Спартак еще раз дернул коня за хвост и перевернул его на левый бок. Испуганное животное быстро вскочило на ноги и встало как вкопанное, чуть подрагивая.

Конюхи в полной растерянности вытаращили глаза.

Спартак поддразнил первого:

— Ну что скажешь? Может, еще попробовать? Вон сколько у тебя коней.

Слуга быстро поднял руку, чтобы предотвратить новую попытку:

— Ну, раз ты этого одолел... самого сильного... Ты, наверно, конюх у кого-нибудь из здешних хозяев? Видно, что знаешь толк в лошадях.

— Да, с тех пор как родился, только тем и занимаюсь, что коней за хвосты таскаю и укладываю.

Нельзя было понять, правду он говорит или издевается над конюхами. А потом, чтобы показать, что не хочет больше с ними разговаривать, повернулся и не спеша пошел прочь.

На обратном пути Спартак шел сквозь густой незнакомый лес, которому, казалось, не было конца. Лес шептал ему что-то, чего никто другой не мог слышать, потому что эти слова предназначались одному Спартаку. В нем вдруг пробудилась какая-то великая сила, которая, как он чувствовал, поможет ему достичь всего, чего он пожелает. Сделать такое доброе дело, которому он сам будет радоваться, а другие — удивляться.

Впервые в жизни он испытывал чувство к девушке. Про себя обещал отдать ей все, что имеет, все, что может принести ей радость, все, что сделает мир краше.

Неожиданно для себя он открыл, что есть на свете необыкновенная девушка. Он успел узнать ее еще прежде, чем увидел. А сейчас ему посчастливилось ее встретить, и он понял, что давно уже искал именно ее.

Родопида пришла к нему из какой-то прекрасной неизвестности, в которой жила до сегодняшнего дня в этом незнакомом лесу, у белокаменной чешмы.

Через синие оконца в листве деревьев, в которые виднелось небо, врывались солнечные пчелы с прозрачными, как живое золото, крылышками. Лес был полон зеленой прохлады, тенистых тайн. Лесная тишина обволакивала Спартака, шепот листьев успокаивал его.

Развязав сандалии, Спартак сидел под навесом летней кухни. Дед Спарадок успел заметить его, когда он входил через воротца. Медленно подошел к внуку:

— Ты задержался, однако... Ну да ладно, сейчас угощу тебя на славу. Ты, наверно, здорово устал и проголодался... Далеко ходил?

— По ту сторону реки, за большие холмы.

— Ого! Туда да обратно — дорога длинная... Но... для твоих лет это ничего.

— Красивы наши места. Идешь себе, идешь, и все дальше тянет...

Старик вздохнул:

— И я походил в свое время... а теперь уж не могу, как прежде... Хорошо хоть усадьбу еще обхожу. И радуюсь тому, что вижу. Виноградники у нас, сады замечательные! Полям конца-края нет! Луга широки, трава, как шелк! Леса — любо-дорого смотреть, а уж бродить по ним — сам знаешь, каково! И дичи сколько хочешь, и какой хочешь. И рыбы в реке — хоть решетом загребай. Весной, когда она икру метать идет — кишмя кишит, вода в реке поднимается.

— Помню в детстве: пойдем со слугами, наберем голыми руками полные корзины рыбы, да на спину. Принесем домой, она еще живая. Самые верхние хвостами бьют, плавниками шевелят.

— Верно! Ты любил со слугами время проводить. Отец тебя не пускает, а ты всегда найдешь способ удрать. И я сколько раз его обманывал, когда он о тебе спрашивал... Ну да что это мы с тобой разболтались... Давай лучше барашком займемся...

Старик разрыл кочергой золу на кострище, вытащил барашка, положил на большой противень. Стряхнул золу с подгоревшей шкуры, разорвал ее на куски и отшвырнул в сторону.

— Это — собакам.

Перекинул барашка на другой, чистый противень:

— Отнеси его в трапезную, поставь на стол, пусть остынет немного, горячий очень. Достань расписные кубки. Я схожу в погреб за вином.

Вскоре он вернулся с высоким кувшином, поставил его рядом с противнем:

— Это самое лучшее. Откупорил бочонок этим утром. Он — с той поры, как ты учиться ушел... Для тебя хранил.

Старик засучил рукава, разрезал барашка на куски. От начинки и нарезанного, хорошо пропеченного мяса шел пар.

— Вкусно пахнет, — подмигнул старик. — Еще умаемся с тобой, пока с ним расправимся. Но прежде попробуем винцо — пока есть не начали. Потому как при хорошей пище и кислятина за вино сойти может. Знаешь, пословица такая есть: "На девушку смотрят, пока она не умылась, вино пьют на пустой желудок".

Наполнили кубки. Отпили немного.

— Ну, что скажешь?

Старик ожидал похвалы. Спартак знал это, но сказал сдержанно:

— Недурно.

Дед понял, что он шутит, но притворился обиженным:

— А разве может быть дурно? — Помолчал и кротко добавил: — А сейчас давай отведаем барашка.

Отщипнул ломоть хлеба, взял кусок мяса, съел и облизал пальцы.

Спартак последовал его примеру.

Ели молча. Только протягивали руки к противню.

Старик, у которого не было верхних зубов, предпочитал куски с нежным жиром — такое мясо легче глотать. Он брал кусок двумя руками, с наслаждением надкусывал и долго жевал. Время от времени украдкой поглядывал на своего сотрапезника, и этого было достаточно, чтобы не спрашивать, нравится ли тому еда. Перед тем, как снова протянуть руку к противню, быстро вытирал пальцами усы и бороду и тихо вздыхал от удовольствия.

В конце концов не выдержал и спросил внука:

— Ну, каково?..

Спартак поднял руки, словно хотел сказать, что пора остановиться, потому что если слишком увлечься, неизвестно до чего можно дойти.

— Твой барашек с ума может свести. В таких случаях не знаешь, чем это может кончиться.

Старик добродушно подмигнул:

— Такого барашка можно и в глиняной посудине печь. Тоже вкусно будет. Но так, как я сделал — куда лучше, а?

— Да, ты прав.

— А знаешь почему?

— Потому что на жару он лучше тушится.

Правильный ответ понравился Спарадоку, но он сказал:

— Но не только поэтому.

Он хотел еще что-то сказать, но Спартак перебил его:

— И еще... потому что... когда барашек в собственной шкуре, он... печется медленнее, и становится нежнее.