Алан Савадж - Повелительница львов

Отсюда можно заключить, что спокойно, ничего не предпринимая, наслаждаться своей нынешней властью было для меня чрезвычайно опасно. Именно сейчас, обладая всей полнотой власти, мне следовало спровоцировать йоркистов на прямое неповиновение.

Нетрудно догадаться, что это было трудное, напряжённое время. Я пыталась управлять страной, которую один иностранный наблюдатель назвал неуправляемой; старалась быть достойной супругой полного ничтожества, служившего, однако, источником моей власти. Я искала пути для того, чтобы одержать верх над врагами, жаждавшими моей крови, пыталась поддерживать порядок в финансовых делах, не доводя население страны до восстания. Мне всё время приходилось удерживать на расстоянии полчище молодых людей, преисполненных уверенности, что они сделают меня счастливейшей из женщин. Меня переполняла физическая энергия — и желание, которое не находило удовлетворения... В довершение всего я была матерью очаровательного пятилетнего, мальчика, и это самое важное. Всё остальное, вместе взятое, имело для меня значение лишь потому, что я стремилась сделать всё возможное, чтобы в один прекрасный день принц Эдуард унаследовал корону.

Но боюсь, что я слишком много времени проводила с моим сыном и его товарищами по играм, Томасом и Ричардом Греем, а также с их матерью (которая в то время была моей ближайшей подругой). Поэтому я огорчилась, когда от излюбленных, занятий меня отвлёк визит в Англию кардинала Франческо Коппини, папского легата. Кто-нибудь, вероятно, помнит, что за двенадцать лет до этого Генрих разошёлся во мнениях с Папой Евгением IV относительно того, кому стать следующим лондонским епископом. Генрих поддерживал креатуру Суффолка, этого мерзейшего Молинё, тогда как Евгений стоял за Кемпа-младшего. Спор завершился поражением короля, и отношения между Вестминстером и Ватиканом несколько остыли. Но вскоре после этого Евгений умер.

Он занимал папский престол в течение пятнадцати лет — довольно долгий срок для нашего времени. В эти смутные времена кардиналы считают лишь очень старых, даже дряхлых людей подходящими кандидатами в первосвященники, на молодых же, энергичных и честолюбивых, смотрят с большим подозрением. Во всяком случае история показывает, что результат обычно один и тот же: Господь Бог в скором времени призывает его святейшество к себе; причины смерти бывают разные, но чаще всего папы умирают от острого несварения желудка. За двенадцать лет, прошедших после смерти Евгения, сменилось двое пап и на папский престол взошёл третий. Этот человек, взваливший на себя бремя представлять Бога на земле, звался Энеа Сильвио де Пикколомини и был известен в литературном мире под псевдонимом Эней Сильвий, ибо кроме других своих достижений написал роман, чего до него не делал ни один Папа.

При предыдущих первосвященниках Пикколомини приобрёл значительную известность в качестве ватиканского посла. Теперь он взошёл на папский престол под именем Пия II. Для всё новых пап характерно стремление наполнить новым содержанием своё папство и в то же время обеспечить себе место в истории, совершая нечто такое, чего, как правило, не делали их непосредственные предшественники. Некоторым папам приходилось, на своё несчастье, наследовать вселенский собор, созванный ещё их предшественником, и им ничего не оставалось, кроме как поддерживать его. Создание такого совета — есть одно из возможных направлений папской деятельности. Другое направление — яростно обличать существующую общественную мораль. Это направление весьма непопулярно и скорее обычного заканчивается острым несварением желудка. В кои-то времена появлялось и ещё одно возможное направление деятельности — призывать к крестовому походу, обычно против неверных, но были папы, которые призывали к крестовому походу против различных христианских сект и даже против императора, ибо не могли придумать ничего лучшего. Нашёлся даже один, проповедовавший крестовый поход против английского короля, уже упоминавшегося мной бедного Иоанна I, который потонул в Уоше.

Но крестовые походы теряли популярность по мере того, как оказывались всё менее и менее удачными, точнее говоря, по мере того, как неверные обретали силу, и выступления против них приносили всё меньше выгоды. Ни один из непосредственных преемников Евгения не смог возбудить достаточный интерес к крестовому походу против турок, рушивших стены Константинополя.

Поэтому нас несколько удивило, когда Пий II объявил, что важнейшая цель его жизни — организовать крестовый поход против более сильных, чем когда бы то ни было, турок, которыми правил грозный султан Мехмед, гордившийся своим прозвищем Хунхар — Кровопийца. Правители с подобными прозвищами, несомненно полученными ими по праву, опасные враги. Мы, Жители христианского мира, только озадаченно хмыкали, но этот Пикколомини, даром что романист, видимо, страдал ограниченным воображением.

В скором времени мы, однако, узнали, что Пий настроен весьма решительно, ибо он разослал легатов во все страны, которые, по его мнению, могли бы принять участие в задуманном им крестовом походе. Поэтому-то в Англию и приехал папский легат кардинал Коппини.

На деле оказалось, что Пикколомини, как и многие романисты, обладает, может быть, даже чересчур живым воображением и в своих действиях отнюдь не опирается на реальные факты. Никто во всей Европе не сомневался, что английское правительство испытывает большие денежные трудности. Никто не сомневался также, что если бы на этом Зелёном сыром острове и удалось бы собрать сколько-нибудь значительные средства, они были бы употреблены на войну не с турками, а с французами в Нормандии. Пикколомини, возможно, рассчитывал на широко известную религиозность короля, но ему следовало бы знать, что Генрих не тот человек, который способен возглавить военную кампанию против кого бы то ни было.

При встрече с добрым легатом я невольно подумала, что, если бы он обратился не к правительству, а непосредственно к лордам, это могло бы принести большую пользу. Как замечательно, если бы герцог Йоркский, граф Солсбери и граф Уорик в полных боевых доспехах отправились бы воевать с Кровопийцей и его янычарами! Уж тогда-то можно было не сомневаться, что эта троица, отравлявшая мне существование, никогда не вернётся.

Поэтому от имени короля я созвала Большой совет и представила лордам легата. Присутствовал, разумеется, и Генрих, преисполненный воинственного пыла.

— Уверяю вас, милорды, — заявил он собравшимся, — что, если бы не бремя неотложных дел, я сам бы взял в руки крест и повёл вас к славе.

Ему вежливо, но скептически поаплодировали. К несчастью, оказалось, что у всех английских аристократов — самые неотложные дела, и призыв Коппини разбился о каменную стену.