Алан Савадж - Повелительница львов

На этот раз они обменялись несколько недоверчивыми взглядами, но всё же свернули лагерь, и мы все, небольшая беззащитная группа, сели на коней. Я решила сначала направиться в Экслхолл в Стаффордшире, где рассчитывала встретить радушный приём и где оставила толстушку Байи и остальных моих фрейлин, когда уехала на войну. К несчастью, йоркисты хорошо знали, что я бежала из Нортгемптона, не хуже они понимали, что именно я была той реальной движущей силой, которая определяла поступки и желания короля. Это было лестно для меня, но одновременно и опасно, потому что йоркисты чувствовали: если им удастся добиться моего пленения, а ещё лучше смерти, то позиции их сильно укрепятся. Им было также известно, что у меня есть дом в Экслхолле и что я, возможно, заеду туда по пути в Уэльс, где только и могла рассчитывать на поддержку.

Я, разумеется, хотела оказаться как можно быстрее в своём уютном доме, где могла бы сменить одежду, сытно поесть и принять горячую ванну. На следующий день, когда мы ехали по большаку около Малпаса, сознавая, что Экслхолл уже совсем рядом, на расстоянии одного дневного перехода, неожиданно увидели перед собой группу всадников. Они, очевидно, патрулировали дорогу и, увидев нас, поскакали в нашем направлении.

Неисправимая оптимистка по натуре, я предположила вначале, что это ланкастерцы. Но молодой Комб узнал их.

— Это флаг лорда Стэнли, ваша светлость.

Я колебалась всего миг. Стэнли, я уже писала об этом, был родственником Солсбери, и перед битвой в Блор-Хите я обращалась к нему за помощью. Не приходилось сомневаться, что он снова предаст меня, точнее говоря, передаст своему тестю. Этого следовало во что бы то ни было избежать.

— Вперёд, — прокричала я, — на юг! Добрый Толбойз, прикройте нас с тыла.

Толбойз, видимо, инстинктивно исполнил моё приказание. Его солдаты схватили луки и пустили несколько стрел в йоркистов, что явно поколебало их решимость. Позднее я узнала, что этими людьми командовал не сам Стэнли, а один из его слуг, человек по имени Джон Клиджер, поэтому они и не проявили той решимости, какую, возможно, проявили бы, следи за ними их господин. Во всяком случае, после короткой схватки они развернули лошадей и ускакали. Мы мчались во весь опор, пока наши лошади не выдохлись. Эдуард, чтобы не упасть, крепко держал меня за талию. Затем, натянув поводья, мы стали поджидать Толбойза, который прибыл, сопровождаемый лишь четырьмя людьми.

— Вы мужественно сражались, Толбойз, — сказала я, удостоив его одной из самых обворожительных моих улыбок, которые внушали пылкое желание даже последним из людей.

Однако он находился в неподходящем настроении, чтобы слушать похвалы, даже от прекрасной женщины, которая к тому же была его королевой.

— Гарри Браун убит, — сказал он.

— Очень жаль, — посочувствовала я.

— Он был моим другом и вот теперь убит.

— Вы можете быть уверены, что он пал за правое дело, — резко парировала я.

Мои слова отнюдь не утешили его, и мы продолжали наш путь в мрачном молчании, чтобы, как обычно, разбить наш лагерь вдали от человеческого жилья.

— Выше голову, — сказала я, — завтра мы будем в Экслхолле.

— И что нас там ждёт, ваша светлость? — спросила одна из двух сопровождавших меня женщин.

— Друзья, надёжное прибежище, тепло...

— Если только йоркисты не опередили нас, — заметил Толбойз.

— В таком случае мы пробьёмся сквозь них, — сказала я как можно более уверенным тоном. — И направимся в Уэльс, где будем в полной безопасности.

— И некоторые из нас будут убиты, — проворчал он. — Ради чего, спрашивается?

— Ради чего? — вскричала я. — Чтобы сохранить жизнь своей королевы. И своего короля, — добавила я, гладя волосы Эдуарда.

Мои люди — я употребляю слово «мои» условно — вновь обменялись взглядами. Затем Толбойз сказал:

— Если король в самом деле пленён и низложен, вы уже не наша королева.

От меня не ускользнуло, что он говорит со мной без должного уважения.

— Никто не может низложить короля, кроме Папы, — заявила я, выражая скорее надежду, чем уверенность. — Если вы опасаетесь, что его светлость убит, то и я тоже. Но в этом случае перед вами ваш король и вам следует оказывать должное почтение его светлости.

Снова колебания и обмен взглядами.

— Он не король, — пробормотал кто-то.

Я посмотрела на них в упор.

— Стало быть, вы, как и Грей Рэтин, изменники? — спросила я, отказываясь поддаться опасению, что мы с Эдуардом, возможно, доживаем последние мгновения нашей жизни.

— Да ладно, — сказал Толбойз, — признайтесь, что это ублюдок Сомерсета. — При этих наглых словах я онемела, тем временем Толбойз понял, что зашёл слишком далеко, чтобы можно было отступить. — Лучше всего покончить с этим, — сказал он.

— Вы же не убьёте её? — спросила одна из служанок.

— Это единственный выход, — настаивал Толбойз.

Будь у меня в руке меч, я пронзила бы его насквозь.

— Я не хочу участвовать в убийстве женщины и мальчика, — сказала служанка. Заметьте, не короля и его матери, а женщины и мальчика.

— А какой ещё возможен выход? — сказал один из солдат. — Оставить их здесь одних, без лошадей? Но йоркисты скоро найдут их.

Толбойз окинул меня зловещим взглядом.

— Мы бы с удовольствием позабавились с этой женщиной, — сказал он.

Меня едва не стошнило от отвращения.

— Я не допущу никакого насилия, — твёрдо возразила служанка. — Она была королевой.

Эта женщина проявляла задатки настоящей мегеры, но я готова была простить ей всё... кроме утверждения, что отныне моё королевское достоинство в прошлом.

— Ну что ж, возьмём хотя бы то, что можно, — проворчал Толбойз, берясь за вьюки, где лежали все мои средства.

— А как насчёт этих украшений? — спросил один из солдат, подходя ко мне и грубо хватая за руки. Прежде чем я смогла понять, что он собирается сделать, наглец уже стащил с меня кольца, включая и обручальное с замечательным рубином.

Чтобы не отстать от него, другой негодяй схватил меня за корсаж. Я хотела ударить его, но прежде чем успела это сделать, руки мне заломили за спину, порвали ворот моего платья и извлекли наружу золотое распятие, естественно порвав при этом цепочку. Меня, задыхающуюся от гнева и ярости, толкнули, и я упала. Эдуард попробовал было защитить меня, но сильная затрещина повергла его наземь, рядом со мной; он плакал от ярости.

— Я прикажу отрубить вам головы, — взвизгнул маленький принц, повторив вслух то, о чём я думала, но негодяи, не обращая на него никакого внимания, принялись высыпать содержимое вьюков на землю.

— Вы должны поделиться, и поделиться поровну, — заявила женщина, спасшая меня от насилия. — Дайте-ка мне посмотреть на это кольцо.

— Оно стоит всех остальных вместе взятых, — сказал ей Толбойз.