Алан Савадж - Османец

Хоквуд всмотрелся в тёмную воду, и яхта легла на прежний курс.

Вновь раздался залп. Ядро не долетело до цели...

— Энтони, — молила Фелисити, — Айша мертва. Ради Бога, подумай: о живых.

Энтони посмотрел на море, но Айши видно не было.

Он вздохнул и снова поднял руль. Халил наладил парус, яхта переменила галс.

— По мнению Айши, я предал священную веру, — сказал Энтони.

— Тебе не в чем упрекнуть себя, господин мой.

— Да, это так, — согласился Энтони. — Просто прибавилась ещё одна смерть, за которую я должен отомстить.

Экипаж яхты был ошеломлён неожиданной трагедией. Мальчики сникли, они любили Айшу и доверяли ей. Энтони был удручён сильнее всех, ведь Айша посвятила свою жизнь ему.

Но времени горевать не было. Погода останется плохой ещё несколько дней, и это только на пользу беглецам. На другой день они миновали пролив Отранто. Затем, сделав несколько длинных галсов, длившихся иногда по двенадцать часов, дошли до Адриатики. Море волновалось, вода много раз заливала каюту, и тогда экипаж начинал вычерпывать воду. Запас пищи подходил к концу, и вскоре им пришлось урезать порции еды и воды. Но ни силы природы, ни испорченные желудки не могли погасить их радость, когда на седьмой день после самоубийства Айши они увидели купола собора Святого Марка.

На яхте не было опознавательных знаков, но необычность её формы выдавала то, что она не венецианского происхождения. У входа в лагуну их уже ждала патрульная галера. Венецианцы, вероятно, помнили рейд Али-паши месяц назад.

— Откуда вы? — спросил кто-то с галеры. — Как зовут вашего капитана?

Энтони сделал шаг вперёд, его голова была непокрыта, поэтому рыжие волосы разлетались на ветру.

— Я Энтони Хоквуд! — крикнул он. — Известен как Хуок-паша. Я из Истанбула.

На галере возникло замешательство. Наверное, они решили, что их враг шёл впереди турецкого флота.

— Зачем ты прибыл сюда? — в конце концов прокричал капитан.

— Я хочу говорить с дожем, — ответил Хоквуд.

Замешательство продолжалось. Теперь флаги были замечены с берега и оттуда им навстречу спешила галера.

— Тогда направляйтесь к центральному причалу и пройдите вдоль него, — проинструктировал капитан.

Энтони поднял руку, показывая, что понял, и вернулся наверх, чтобы взять ведущее весло у Халила.

Женщины с интересом наблюдали за суматохой, вызванной появлением яхты. Теперь такой же переполох начался среди них, они направились в каюту за хаиками. Европейские одежды Барбары давным-давно были выброшены за борт, теперь она носила турецкие шаровары и просторные кофты.

Хоквуд никогда прежде не бывал в Венеции. Острова, мимо которых лежал его путь, находились довольно низко над уровнем моря и обозначались лишь своими крепостями. Сам город, казалось, вырастал из моря. Приблизившись, Энтони увидел, что фундаменты зданий фактически находятся в воде Большого канала. Даже площадь Святого Марка, на которой возвышался огромный собор, находилась лишь в нескольких футах над уровнем моря, и сильный восточный бриз мог, очевидно, затопить её.

Энтони охватило дурное предчувствие. Неужели он рисковал и с таким трудом выжил для того, чтобы спасти свою семью, а самому лишиться головы?

Город был небольшим, и слухи о прибытии Хоквуда, очевидно, быстро распространились. Самые разнообразные маленькие суда причудливых форм с поднятыми носами, но без палуб, движущиеся при помощи одного весла, начали появляться в каналах и даже у причала. Вскоре площадь заполнилась людьми, спугнувшими голубей, которые разлетелись в разные стороны.

Среди ротозеев появились и солдаты, одетые в голубую с чёрными полосками униформу, вооружённые пиками и мечами, в стальных шлемах с забралом и заострённой верхушкой.

Хоквуд точно определил расстояние, Халил развернул бум по команде, опустил фал, и парус облаком упал вниз.

Яхта легко шла вдоль причала, на краю которого её встретили солдаты. Их капитан обратился к Энтони:

— Это ты, кто называет себя Хоук-пашой?

— Да, — сказал Энтони.

— Ты пойдёшь с нами. Я отведу тебя к дожу.

Хоквуд кивнул и ступил на берег.

— Подождите! — окликнула его Барбара. — Я пойду вместе с ним. Дож — мой дядя.

— Я получил распоряжение только насчёт Хоук-паши, госпожа, — настаивал капитан.

— Лучше поищи родственников, — посоветовал Энтони жене.

— Допустим, я даже найду их... — пробормотала Барбара, глядя на толпу, заполнившую площадь. Можно было не сомневаться, что испытают люди, узнав о событиях в Фамагусте...

Хоквуд в сопровождении солдат быстро прошёл сквозь гудящую толпу, затем поднялся по широкой лестнице, которая вела на галерею дворца дожа. Здесь собралась знать, мелькнуло несколько знакомых лиц; вероятно, купцов, торговавших в Истанбуле, или бывших послов в Османской империи.

— Хоук-паша... — зашептались они, узнав его по рыжим бороде и шевелюре.

На площадке лестницы находилось несколько пожилых мужчин.

У стоявшего в центре была длинная белая борода, его голову украшала странная шапочка скорее в еврейском стиле, только более изысканная. Весь вид этого человека свидетельствовал о властности.

— Приветствую тебя, господин мой дож, — сказал Энтони кланяясь.

Алвизо Мочениго пристально смотрел на него.

— Как ты осмелился, Хоук-паша, явиться сюда в разгар войны между нашими странами? Не должен ли я повесить тебя выше самого Хамана?

— Я могу многое предложить вашей светлости, — сказал Энтони.

— Говори, — после паузы сказал дож.

— То, что я скажу, адресовано только твоим ушам.

— Мои уши — уши Совета Десяти, — произнёс Мочениго. — Ты будешь говорить со всеми или ни с кем.

Хоквуд поклонился. Другого он и не ждал.

Его провели в зал для совещаний. Члены Совета Десяти устроились на стульях с высокими спинками. Дож сел во главе стола. Хоквуд стоял перед ними.

— Говори, — приказал дож.

— Во-первых, господа, — сказал Энтони, — пообещайте мне, что моя семья будет в безопасности.

— У тебя здесь нет никаких прав, турок, — прорычал один из присутствующих.

— Пока я не буду уверен в их безопасности, я буду молчать, — резко ответил Хоквуд.

— Ха! Мы посмотрим, как долго ты будешь молчать, когда тебя вздёрнут на дыбе.

— Ваша светлость, — Энтони обратился к дожу, — моя семья не виновна в тех преступлениях, которые я совершил. Моя жена венецианка, к тому же она твоя племянница.

— Наверняка ты взял против её воли! — раздался гневный выкрик.

Хоук собрал волю в кулак и решил не выходить из себя.

— Об этом вам надо спросить мою жену, господин мой. Но твои слова только подтверждают мою мысль, что она ни в чём невиновна. Так же, как её три сына.

— Достаточно, — сказал Мочениго. — Им не причинят вреда. Даю тебе слово. Их отошлют во дворец Корнаро.