Алан Савадж - Османец

Остальные Хоквуды умерли так давно... И они всё ещё не были отомщены.

— Пусть янычары ещё несколько месяцев копят раздражение, — решил Вильям, — а тем временем мы подготовимся к войне.

Тем летом он повёл почти всё своё войско через горы с целью дойти до Мосула по западному берегу Тигра. Происходили самые обычные стычки с местным населением, но настоящего сопротивления им, пока они шли по равнине, оказано не было. Сипахи, бывшие в авангарде, послали основному войску сообщение, что персы хотят вести переговоры.

— Что мы скажем персам? — спросил Валид. — Они наши враги.

— Не будет большого вреда, если мы выслушаем, что говорят другие люди, — ответил Вильям. — Даже если это враги...

Опасаясь попасть в ловушку, Вильям развернул своё войско. Сам он вместе с янычарами держался поближе к реке на левом фланге, на правый фланг в пустыню были отправлены горцы, в центре находился отряд сипахов. Затем он вместе с Вали дом и личной охраной отправился вперёд, где его ждал авангард.

Перед ним была внушительная пешая и конная сила, расположившаяся на берегу реки с развевавшимися знамёнами и гремящими барабанами.

Между лагерем и сипахами Вильяма ждали всадники под белым флагом.

Валид выехал вперёд переговорить с ними, а потом вернулся.

— Один человек, называющий себя шахом всей Персии, желает говорить с тобой, Хоук-паша. Его зовут Исмаил. Мы слышали об этом человеке.

Да, действительно. Одна из причин успеха отрядов Хоквуда в набегах на Персию заключалась в том, что когда-то великое Персидское царство было разрознено междоусобицами и гражданской войной. Не так давно, однако, до Вильяма дошли слухи, что один военачальник постепенно объединяет всю территорию, принуждая к подчинению восставших правителей. Имя этого человека — Исмаил. Он объявил себя сыном шейха Хайдара и дочери того самого Узун-Хасана, войска которого Завоеватель и Энтони Хоквуд разбили тридцать лет назад.

Ещё более важно, что его дед по отцу шейх Джонейда объявил себя потомком Али, четвёртого халифа.

Вильям направлялся приветствовать самозваного персидского шаха. Перед ним был человек средней комплекции с выбритым подбородком, но загнутыми вверх усами, одетый в блестящую рубаху и облегающие белые, штаны. На голове его был тюрбан со страусиным пером, прикреплённым брошью с сапфиром.

— Ты Хоук-паша, восставший против султана, — объявил Исмаил.

— Я Хоук-паша, защитник правого дела османцев, — ответил Вильям.

— Султан объявил тебя вне закона.

— Я правитель Тавра и всех прилежащих земель. Ты должен знать это, мои господин.

— Идём, поговорим. — Исмаил улыбнулся.

Они поехали в лагерь персов и расположились на ковре в шатре шаха; им подали кофе.

— Твои воины следуют ложным принципам, — сказал Исмаил.

— Они то же самое думают о тебе, мой господин, — откликнулся Вильям. — Но они мои воины. И идут туда, куда указывает мой меч.

— А меч твой указывает на моих людей. Это бессмысленно, Хоук-паша. Твой меч должен указывать на Константинополь, на того султана, который оскорбил и предал тебя.

Вильям прикусил губу. Неужели весь мир знает об этом?

— Когда придёт время, мой меч будет направлен на Константинополь.

— А разве не пришло такое время? Баязид потерял авторитет. Его янычары перевернули котелки, а его столица — в руинах. Он ведёт себя как трус. Стоит ли ждать более благоприятного момента?

— Султан всё ещё командует могущественной армией, ему подчиняются отличные воины. Ещё более важно то, что он — султан и что ему преданы люди, не заслуживающие смерти.

— Человек, который нарушил законы «аныя», не султан, — объявил Исмаил. — Если у имамов и муфтиев не хватает мужества заменить его, это должен сделать кто-то другой.

— Но это должен быть человек из династии Османов, — сказал Вильям.

— Ты прав, Хоук-паша. Ты знаешь закон. — Он хлопнул в ладоши, и внутренняя перегородка шатра поднялась.

Там стоял человек. Ему около сорока, определил Вильям, одет как простой турок, но богаче. Свисавшая верхняя губа и холодные глаза делали его похожим на знаменитых предков.

Вильям мгновенно вскочил и поклонился со словами:

— Примите моё почтение, господин мой принц Ахмед.

— Я знаю, Хоук-паша, что мой отец ужасно обошёлся с тобой.

— Ты оказываешь мне великую честь, господин мри принц.

— Это я удостоен чести оказываться в компании такого великого воина, Хоук-паша.

— Это хорошо, — нетерпеливо сказал Исмаил. — Объясни Хоук-паше причину, по которой ты прибыл, господин мой принц.

Ахмед сел, скрестив ноги. Вильям расположился слева от него.

— Мой отец согрешил против тебя, Хоук-паша, — объявил принц Ахмед, — к тому же он нарушил «аный». Он также согрешил против своих сыновей. Братья мои — слабые люди, они не способны решить, что делать дальше. Я знаю, что надо делать: мой отец должен быть низложен. Я не желаю ему вреда, но он не способен править Османской империей. Янычары ждут сигнала. Кто сделает это лучше, чем военачальник, с которым дурно обошлись и который всё ещё сражается под османским знаменем? Моим знаменем.

Вильям взглянул на Исмаила. Принц продолжал:

— Шах Ирана ищет справедливости и обещает нам деньги, ружья и обмундирование. Более того, он даст людей — сорок тысяч персов пойдут под нашими знамёнами.

Вильям посмотрел на Исмаила.

— Я действительно пообещал всё это, — сказал Исмаил.

— Ты возглавишь мою армию, Хоук-паша, — объявил Ахмед.

— Они — шииты, — сказал Валид. — Это плохо. Наши люди не примут их. Янычары не пойдут на это.

— Янычары согласятся, — сказал Вильям, — я им всё объясню.

Собрав своих людей, Вильям объяснил им, что настал момент, чтобы разгромить Баязида и заменить это имя на более достойное славы дома Османов. Вильям сказал им, что лучшей возможности, чем сейчас, не будет. Вильям напомнил им, что Завоеватель в своё время заключил союз с греками и другими христианами, которые все были неверными, потому что ему это было выгодно. Ничего дурного во временном союзе с неверными быть не может, если это принесёт им победу.

Янычары, казалось, всё поняли и остались довольны.

Вильям отдавал себе отчёт, чем рискует. Он понял, что Ахмед, как бы уничижительно ни отзывался о братьях, был сыном своего отца. Мехмед принял бы командование армией на себя, не доверяя это другому человеку; Ахмед же позаботился о своей безопасности.

Также Вильям понял, что принц что-то пообещал персам. Он не мог точно сказать, что посулил принц, но, без сомнения, дело касалось каких-то территорий, может, Эрзрумского района или всего Таврского региона.

Но это будет решено после победы — если она будет. Вильям ни с кем не заключал договора и ничем не был связан. Даже при поддержке сорока тысяч персов его армия будет малочисленнее той, которую выставит Баязид, если, конечно, решится. И конечно, если Вильям проиграет, его, несомненно, казнят. И никто не пошевелит и пальцем ради его спасения.