Валерио Манфреди - Фараон

— Даже и не подумаю, — начал было Блейк, но у него не хватило времени, чтобы закончить. В радиопередатчике прозвучал голос:

— Говорит капитан военно-воздушных сил США Кэмпбелл, у меня приказ сопроводить вас к пункту приземления: прошу следовать за мной и добро пожаловать домой.

— Следуем за вами с большим удовольствием, капитан, — оживилась Сара.

Они приземлились через десять минут на последних каплях горючего, на военной базе рядом с Форт-Риггз, и их тотчас же пересадили в вертолёт, ожидавший на взлётной полосе. Два санитара с носилками тут же позаботились о Саре и намеревались отнести её в машину «скорой помощи», но девушка воспротивилась.

— Я лечу с тобой, — заявила она Блейку. — Мне хочется увидеть, чем кончится эта затея.

Ему не удалось переубедить её, и потому санитары передали девушку врачам, ожидавшим на борту вертолёта. Один из них обработал Саре руку таким образом, чтобы она не смогла шевелить ею, а второй тотчас же сделал ей переливание крови. Потом девушке дали снотворное, чтобы она заснула.

Два часа спустя они прибыли в аэропорт Мидуэй в Чикаго под проливным дождём. Рядом со взлётной полосой их ожидали машина «скорой помощи» с работающим двигателем и генерал Хукер в плаще.

Сару немедленно погрузили в «скорую помощь», и Блейк попрощался с ней поцелуем и долгим объятием.

— Прости меня, — попросил он, — это была целиком моя вина.

— Это была судьба, — прошептала Сара с усталой улыбкой. — В другой раз не забудь свою треклятую сумку.

— Я приеду навестить тебя! Ты держалась молодцом! — крикнул вслед Блейк, когда её уносили прочь.

Хукер протянул было руку, но тотчас же отдёрнул её, увидев, что как правое, так и левое запястья Блейка были сильно забинтованы.

— Добро пожаловать домой, — приветствовал он учёного, — хотя вы наверняка изнурены. Пойдёмте, сядем в вертолёт, там есть врач, который займётся вами.

— В какую-то минуту, увидев этот истребитель, я был уверен, что вы хотите нас сбить, — пробубнил Блейк, плетясь за генералом.

— Сбить вас? Почему же? — спросил Хукер с озадаченным выражением лица. Они поднялись на борт, и вертолёт, который не отключал двигатель, увеличил число оборотов, медленно поднимаясь в свинцовое небо.

— Не знаю, — выдавил из себя Блейк, — в последнее время нас что-то принимают не очень дружелюбно... Как идут дела?

Подошёл врач, сделал ему обезболивающий укол, затем начал разбинтовывать запястья и фиксировать их, накладывая шины с помощью дощечек и эластичных бинтов.

— Мы боремся со временем, — вздохнул Хукер, — осталось всего четыре часа до запуска окончательной процедуры. Наши техники пытаются обезопасить систему, но не уверены, что она является единственной. Может существовать ещё одна запасная, неизвестная нам. Хуссейни исчез: возможно, он заподозрил что-то и уже несколько дней не возвращается домой. Четыре часа назад президент был вынужден обратиться с воззванием к народу, однако же частично скрыв правду, и горожане, которые проживают в центральных областях, эвакуируются в подземные убежища, туннели метрополитена и за город.

Вот и всё, что можно было сделать. В трёх мегаполисах — Нью-Йорке, Чикаго и Лос-Анджелесе — проживают почти сорок миллионов человек. Паника сделала бы ситуацию неуправляемой, и операция сама по себе потребовала бы по меньшей мере неделю, в то время как в нашем распоряжении всего несколько часов. Однако сейчас Хуссейни понимает, что нам известно всё, в противном случае он возвратился бы. Вероятно, он заметил наше наблюдение, или же кто-то насторожил его.

— Я тоже так думаю. Однако же он до сих пор не передал никакого приказа на запуск. Если предположить, что в его власти сделать это.

— Все усилия найти его оказались тщетными: он не воспользовался кредитной карточкой, не заправлял бензином автомобиль, не брал деньги в банке, не делал ничего подобного. Как будто провалился сквозь землю.

— Генерал, Хуссейни когда-то был Абу Гаджем, выдающимся бойцом: он может сутками оставаться без еды, без питья, без мытья, прятаться в любом месте, даже в сточной канализации. Наши привычки ему чужды.

— Однако же без него мы не сможем обнаружить трёх диверсантов. Программа «Армагеддон» не содержит указаний на определённое местонахождение.

— Я думаю, Хуссейни убеждён, что управляет орудиями шантажа, который прекратится, когда ислам одержит победу над Израилем и падёт Иерусалим. Неизвестно, знает ли он, что бомбы всё равно взорвутся. Я уверен, что Хуссейни не в состоянии прочитать эту программу и истолковать её.

— Но что мы можем сделать?

— Куда мы едем?

— В наш оперативный центр в Чикаго: я переместился туда, потому что Хуссейни проживает здесь, а он сейчас — центр всего.

Несколько минут они хранили молчание, и Блейк следил из окошка за тысячами огней мегаполиса, улицами и автострадами, забитыми кошмарным движением, по которым хлестал проливной дождь. Несмотря ни на что, в этот момент он обнаружил, что очень соскучился по городу, и понял, что должен любой ценой помешать угрожающей ему ужасающей беде.

Внезапно учёный встрепенулся:

— Генерал, есть, несомненно, одна вещь: он слушает радио. Мне немедленно требуется деревянная бедуинская ступка с пестиком.

Генерал вытаращил глаза:

— Что вы сказали?

— Вы поняли меня: деревянная ступка и пестик типа тех, которыми пользуются бедуины арабского полуострова.

— Но это предметы цивилизации неолита: где прикажете взять их в Чикаго?

— Не знаю: прочешите все музеи, институты антропологии и этнографии, но отыщите их, пожалуйста... и вот что ещё: найдите мне ударника.

— Ударника?

— У меня сломаны запястья, генерал, я не мшу работать пестиком в ступке.

Хукер недоверчиво покачал головой, но связался с оперативным центром и передал распоряжение.

— Какие бы то ни было комментарии неуместны, — добавил он, — то есть запрещены. Мы приземляемся через десять минут: постарайтесь не разочаровать меня.

Странный предмет прибыл с посыльным из «Археологического музея» через полчаса, а ударника доставили на такси, чернокожего парня по имени Кевин, который наяривал рэп в группе «Коттон-клуба» в центральной части города.

— Выслушай меня хорошенько, Кевин, — обратился к нему Блейк, — я тебе настучу ритм пальцами по столу, а ты скопируй его, стуча пестиком по внутренности ступки, пока эти господа не запишут звуки на кассету. Постарайся сделать это как можно лучше. Понял?

— Просто, как детская забава, — пожал плечами Кевин, — начинай, приятель.

Блейк начал выстукивать ритм пальцами по столу под изумлёнными взглядами генерала Хукера и прочих офицеров, а Кевин немедленно сымитировал его, извлекая из своего импровизированного инструмента сухой и звучный ритм, простой и задевающий какие-то тайные струны в душе. Блейк впервые услышал его в доме Омара Хуссейни в канун Рождества, а во второй раз — двое суток назад в палатке шейха в Эль-Муре.